Закон Линча
Шрифт:
Красный Кедр яростно заревел, почувствовав, что ранен. Выхватив одной рукой нож, он другой рукой схватил противника за горло.
Последний понял, что погиб. Клинок сверкнул над его головой и по рукоять вошел в его грудь.
— Ага! — произнес Красный Кедр, отпуская врага, который упал на землю. — Я думаю, что на этот раз наши счеты сведены.
— Нет еще! — с торжествующим смехом воскликнул индеец и, сделав последнее усилие, выстрелил в бандита почти в упор.
Красный Кедр выпустил поводья и упал возле индейца.
— Я умираю отомщенным! — прошептал Орлиное Перо, корчась в последних конвульсиях.
— Я еще жив! — возразил Красный Кедр, поднявшись на одно колено и опуская тяжелый приклад на голову врага. — Еще можно спастись!
Плечо его было раздроблено пулей, но при помощи друзей, которые не отступили ни на один шаг, он снова сел на лошадь.
Натан и Сеттер привязали его к седлу.
— Назад! Назад! — крикнул он. — Или мы погибнем! Спасайся, кто может! Каждый сам по себе!
Бандиты исполнили его приказание и бросились врассыпную, преследуемые команчами и корасами.
Однако одним из них удалось достигнуть девственного леса, в котором они и скрылись, другим — берега реки, через которую они переправились вплавь.
Красный Кедр был в числе первых. Валентин и его друзья, как только заметили, что, благодаря столь счастливо явившейся к ним помощи, победа склонилась на их сторону, немедленно покинули холм Бешеного Бизона и быстро спустились на равнину с намерением захватить в плен Красного Кедра.
К несчастью, они явились слишком поздно и могли только увидеть, как он скрылся вдали.
Тем не менее неожиданный успех битвы оказал им неизмеримую услугу, так как благодаря ему не только они вышли из крайне затруднительного положения, но и был уничтожен союз Indios Bravos, которые, устрашенные огромными потерями, понесенными при осаде, без сомнения, не будут больше вмешиваться в раздоры белых.
Что касается Красного Кедра, то его шайка была рассеяна и почти уничтожена, а он один, притом тяжело раненый, не мог внушать опасений.
Поимка этого человека, вынужденного отныне бродить по прерии, подобно хищному зверю, сделалось только вопросом времени.
Станапат с несколькими своими воинами также спасся, и никто не знал, в какую сторону он удалился.
Три соединившихся отряда победителей разбили лагерь на поле битвы.
По своему обычаю, индейцы прежде всего оскальпировали трупы своих врагов.
Странное дело, победители не захватили ни одного пленного.
Битва была такая ожесточенная, что каждый, кто принимал в ней участие, старался убить как можно больше врагов, не думая о взятии их в плен.
Тело Моокапека было с почетом поднято и погребено на холме Бешеного Бизона, рядом с могилой страшного вождя, который сам избрал это место для своего захоронения.
Солнце уже садилось, когда были отданы последние почести павшим в бою воинам племени команчей и племени корасов.
Затем запылали огни совета.
Когда все уселись вокруг них и трубки мира прошли по полному кругу, Валентин встал, чтобы сказать речь.
— Вожди, — сказал он, — я и мои друзья благодарим вас за ваши старания освободить прерии Дикого Запада от бандита, который так долго опустошал их. Нашей целью было не одно только мщение, но и дело человеколюбия: этот негодяй позорит имя человека и расу, к которой он принадлежит. Не много же у него остается товарищей из той многочисленной шайки, которая его сопровождала. Этой шайки бандитов, наводившей страх на прерии, больше не существует, а скоро и глава ее, в этом я уверен, попадет в наши руки. Будьте готовы, когда понадобится, прийти к нам на помощь, как вы сделали это сегодня, а пока возвращайтесь в ваши селения. Знайте, что где бы мы ни находились, мы будем помнить об услугах, оказанных нам, и вы всегда можете рассчитывать на нас, как мы всегда и везде рассчитываем на вас.
Произнеся эту речь, на которую индейцы ответили одобрительными возгласами, Валентин снова сел.
Наступило продолжительное молчание, в течение которого индейцы сосредоточенно курили свои трубки.
Первым заговорил Черный Кот.
— Пусть мои братья слушают, — сказал он. — Слова, которыми полна моя грудь, внушены мне Владыкой Жизни. Облако, омрачавшее мой дух, рассеялось, когда мои братья корасы и команчи, эти два храбрых племени, дали мне место, на которое я теперь имею право, у своих огней совета. Единорог — мудрый вождь, и его дружба для меня драгоценна. Я надеюсь, что Владыка Жизни никогда не допустит, чтобы между мною и им — так же, как между моими и его воинами, — возникло в течение тысячи и пятидесяти месяцев, считая от сегодняшнего дня, малейшее недоразумение, которое могло бы нарушить доброе согласие, царящее в настоящее время.
Единорог вынул изо рта свою трубку, с улыбкой поклонился Черному Коту и ответил:
— Мой брат Черный Кот хорошо говорил. Мое сердце дрожало от радости, слушая его. Почему бы нам не быть друзьями? Разве прерия не достаточно велика и просторна для нас? Разве бизоны в ней не достаточно многочисленны? Пусть мои братья слушают. Я тщетно ищу вокруг себя топор войны — он так глубоко вошел в землю, что даже дети внуков наших детей никогда не отроют его.
После этого другими вождями было произнесено еще несколько речей. Самое доброе согласие не переставало царить между союзными племенами.
На рассвете вожди расстались самым сердечным образом, направившись каждый к своему селению.
Валентин, Курумилла, генерал Ибаньес, дон Пабло и дон Мигель остались одни.
Белая Газель стояла в нескольких шагах от них, в задумчивости прислонившись к стволу дерева.
ГЛАВА XI. В лесной глуши
Красный Кедр, между тем, все мчался и мчался вперед, уносимый с поля битвы бешено скакавшей лошадью, которой он был не в силах управлять. Он пребывал почти в бессознательном состоянии.
Этот человек, до тех пор такой твердый и энергичный, был теперь совершенно беспомощен. Потеря крови и бешеная скачка лишили его сознания. Если бы он не был так крепко привязан к седлу, то давно свалился бы с лошади.
Руки его безжизненно повисли вдоль тела, туловище наклонилось к шее лошади, глаза были наполовину закрыты. Он не осознавал того, что произошло с ним, и не трудился даже припоминать. Он видел, как справа и слева проносились мимо него кусты, деревья и скалы, но ничего не понимал.