Закон меча. Трилогия
Шрифт:
– А! – скривился Халег. – Батя расщедрился, посадил меня в Вусегарде. К правлению землями не допускает, будто я дите малое! А сам-то? Мало ему было зимнего кружения, так он по весне двинулся дань с древлян добирать! Те едва до тепла дожили, и на тебе, новая напасть...
– Жаден он у тебя, – прищурился Клык.
– Не то слово... – вздохнул княжич.
– А в чем беда-то?
– А в том и беда! Древляне устали терпеть безобразия, собрали в Малине войско... Малин – это градок их, к западу отсюда... Собрали они оружных тыщи три или поболе и на Киев двинулись. К Самбату не приступали и Подол обошли, а вчера осадили Вусегард и...
– И? – нахмурился Клык.
– ...И взяли его, – упавшим голосом договорил Халег. – А воеводу Вузлева убили... Смед его сгубил...
– Какой Смед? – высунулся из-за спин Хурта Славинский. – Косой?
– Он...
– А ты где был? – задал Инегельд прямой вопрос.
– На охоте... – опустил голову Халег.
– Нету в том вины княжича, – подал голос один из гребцов, – прислуга древлянская ворота открыла!
– Понятно... – пробурчал Инегельд, насупясь. – А это кто с тобой?
Халег вздернул голову.
– А я людей охочих собрал по Десне, – сказал он с вызовом. – Батя на своей Горе заперся и помощи не шлет. А мне что – крепость сдавать? Да ни за что!
Инегельд кивнул понятливо, с сочувствием даже, и проговорил ворчливо:
– Познакомил бы... Вместе ж биться будем...
Халег, не веря своему счастью, радостно представил спутников, оборачиваясь и тыкая пальцем в лодьи, дрейфующие неподалеку:
– Больше всего северы пришло, вона люди Илигера, сына Балаха, а там – две сотни Илитвера Отчаянного. А еще со мной угры пошли, их привел дьюла Тотош.
– А там вон кто? – кивнул Клык на дальние лодьи. – Уж больно черны... Не хазары случайно?
– Что ты! Это ультины, местные их уличами прозывают. Они из булгар, пришли к Самбату на торг, да и попали в заварушку. Их я не звал, но они сами меня нашли и сказали, что их мечи – мои мечи. Их предводителя зовут Курт, сын Альмаса из рода Дуло.
– Знатный род, – кивнул Инегельд. – И ты еще забыл назвать врага. Кто у древлян главным?
– Чагод Грозный, сын Агила! – ощерился Халег. – Это он смуту затеял, он и его сыновья – те еще детки!
– Большие детки, – проговорил Инегельд, соображая, – большие бедки... Так. Всем ставить мачты и поднимать паруса!
– Заметят же... – растерялся Халег.
– Вот и пусть заметят! – ухмыльнулся Клык. – Пусть увидят нашу силу и устрашатся. Вперед!
* * *
Отпылал пышный закат, на Непр упали пронзительно-синие сумерки, в которых вода отличалась от земли слабым блеском, отражением первых звезд.
Вусегард и в потемках был различим – его стены рисовались четким черным силуэтом на фоне дрожащего оранжевого зарева. Видать, древляне жгли костры во дворе крепости.
– Передать по лодьям, – глухо распорядился Инегельд. – Высаживаемся с шумом. Всем зажечь по факелу, орать, петь, бренчать оружием. Запалить побольше костров. Подходите, тушите факелы и скрытно возвращаетесь на берег. Там их снова зажигаете, и топаете обратно к кострам. Уяснили? Пущай древляне насчитают не тысячу, а пять, десять тысяч воинов! Пускай всю ночь трясутся от страха – сомлевших и квелых мы одолеем шутя!
Варяги загоготали довольно, разбирая факелы и смешиваясь с усатыми савирами, чьи островерхие шлемы были обмотаны разноцветными чалмами.
На расстоянии перестрела от Вусегарда осаждающие разжигали костры, бродили вокруг, громко переговариваясь и хохоча, свистя и подвывая по-печенежски, на манер волков, гремя щитами и распевая боевые песни. А ультины и вовсе в пляс пустились – кружили вокруг огня, гикая, подпрыгивая, бешено вращая клинками.
Олег сунул горящий факел в траву, и тот потух.
– Обратно теперь, да? – задышал в затылок ему Пончик.
– Угу. Пошли, только тихо...
Пробравшись кустами, оба вышли на берег, где тоже горели костры, бросая отсветы на поникшие паруса.
– Дубль два! – ухмыльнулся Пончик, зажигая потухший факел.
– Вперед!
Они вернулись к кострам у крепости и вновь спустились к берегу. И еще раз. И еще. Если кто из древлян вел счет прибывшему воинству, то число взявших Вусегард в осаду давно перевалило за пять тысяч. Увидеть же истинное положение дел осажденным мешала ночь. Луны и той не было на небосводе.
– Строимся! – раздалась новая команда Боевого Клыка.
– Инегельд, как режиссер, – хмыкнул Пончик.
– Видать, – подхватил Олег, – батальную сцену готовит!
Было похоже на то. Князь выставил длинный ряд варягов со щитами и копьями в крепких руках. На роль героев второго плана он поставил савиров и булгар, за ними встали мадьяры – они почти не имели шлемов, но эта деталь не бросалась в глаза за грозным блеском стали в первых рядах.
А на заднем плане гридни попросту повтыкали в землю весла, тонкие и прочные, рукоятками вверх. Весла должны были изображать копья.
– Травки, травки сухой подтащите, – крутился Инегельд, – побольше! В копешки скидывайте!
Гридни живо нагребли прошлогодней сухой травы, натаскав и сложив ее тремя стожками – прямо перед строем.
– Это осветители! – хихикнул Пончик.
– Точно! – поддержал лекаря Малютка Свен. – А иначе тем, в крепости, не видно будет...
– Кто по-древлянски кумекает? – вопросил Инегельд.
– Я! – откликнулся голос из строя.
– Кто – я?
– Пелг, сын Нура! Я сам из Малина.