Закон меча. Трилогия
Шрифт:
– Веди уж, – буркнул он. – Йесхатак!
Халид бросил скимитар в ножны, повернулся, чтобы идти, и тут заросли можжевельника перед лицом его раздвинулись, и на тропу вышел светловолосый розовощекий гигант.
– Ас-Хольди! – вырвалось у Халида. – Это ты?!
– Узнал! – гулко захохотал Аскольд сэконунг. – Что, влипли, торговые гости?
– Амир свеев отобрал наши корабли, – признался Халид со стыдом.
– Понятно… – протянул сэконунг. – Его-то лодьи мы пожгли. Вот он и вертится, как уж на сковородке. А что ж вы в нору к волку полезли? Что, решили по дешевке краденое скупить?..
Халид готов был на месте от позора сгореть.
– Ладно, гости дорогие, – проворчал Аскольд. – Пошли! Поздно уже…
Молчаливые варяги, вышедшие из леса, вложили в ножны мечи, словно повторяя движение Халида, и сделали приглашающий жест, пропуская гостей вперед.
Шли долго, но вот что интересно – чем дальше в дебри заходил Халид, тем больше народу встречал по дороге. Словно все те, кто покинул берега Онего и Сувяр, сбрелись сюда. Купцы, ведомые варягами, выходили на полянки, где горели костерки, кругом которых сидели вооруженные люди. Иногда их тропу пересекала другая, и смутно видимые воины со щитами и при топорах пропускали их мимо. Из лесу доносились глухие голоса, а где-то очень далеко, на грани слышимого, звенел молот кузнеца.
– А ты прав, – негромко сказал Хасан, – здесь готовится наступление…
Халид молча кивнул, потом подумал, что сарханг может и не заметить его кивка в темноте, и сказал вслух:
– Да, что-то они тут затевают…
Неожиданно лес кончился, и арабы вышли на обширный луг, сплошь заставленный шатрами и шалашами. Горели десятки костров, бросая блики на сотни доспехов и лезвий. Гул голосов поднимался к первым звездам, создавая впечатление огромной массы народу, грозной силы, обороть которую никому не дано.
Аскольд устроил купцов у свободных шалашей и землянок, а Халида, Хасана и Сабира повел с собой, представляться Улебу конунгу.
Амир ал умаро выглядел усталым, но довольным. Он сидел на бревне у костра и глядел на арабов поверх огня.
– Ас-салям, о халиф русов! – начал Халид, подлащиваясь к конунгу. – Да сопутствуют тебе удача и счастье! Наши головы покрыты позором, позволь нам встать под твою руку и смыть его кровью!
Улеб конунг кивнул, принимая предложение, и сказал:
– Готовы, значит, драться со свеями?
– Аля хашни! – выпалил Халид, опомнился и сказал то же, но по-русски: – Готов для тебя на все!
– Поведешь тогда своих… Врежем свеям!
– Когда? – жадно спросил Халид.
– Через два дня. Ударим на рассвете. Не хотят свеи по правде жить, тогда пусть боятся правды! А закон мы с собой носим, – усмехнулся конунг. – В ножнах!
2
Вымотанный за долгий и трудный день, Халид проспал до утра и очень удивился, обнаружив над собою сплетение веток, а не потолок крошечной каютки. Память быстро вернула его в явь, да и вид из шалаша открывался достаточный – обширный луг в окружении сосен весь был заставлен временным жильем. Кожаные шатры гридней стояли ровными рядами, шалаши и землянки гражданских – вразброс. На зеленой траве выделялись черные пятна кострищ, сотни копий были сложены в пирамиды, щиты лежали навалом. А люди постоянно двигались, не в силах усидеть – бродили, собирались в компании и толковали о своем, сходились и расходились. Народу собралось – тыщи! И вся эта громадная толпа галдела на все лады. Командиры отдавали приказы, подчиненные бежали их исполнять. Детей, чтобы не путались под ногами, собрали вместе, под присмотром замужних женщин, знавших, как обращаться с ребятней. Непоседы сидели смирно, видать, прониклись серьезностью момента.
Халид выбрался из шалаша, нацепил скимитар поверх халата и пошел искать своих.
Обойдя почти половину луга, он увидел девушку, выходящую из леса, и будто споткнулся. Что заставило Халида замереть, а сердце его забиться учащенно? Девушка была хорошенькая, но мало ли хорошеньких кругом? Что-то еще было в ней, невыразимое, но до боли приятное, западающее в душу… Большие серые глаза, в которых угадывался ум и блестела печаль? Мягкая походка, легкая улыбка? Что?..
– Здравствуй! – выпалил Халид.
– Здравствуй, – ответила девушка. В руках она несла целую охапку лечебных трав и прятала лицо в листьях.
– Не сочти меня невежей… – начал Халид. – Скажи, как имя твое?
– Меня зовут Дана, – улыбнулась девушка. – Так и будем стоять? Пошли, мне нужно отнести эти травы нашей лекарке…
Халид так закивал головой, что с нее едва не свалилась чалма.
– А тебя как зовут? – спросила Дана.
Халид, проклиная свое тупоумие, представился:
– Абу-Зайд Халид ибн ал-Йазид ас-Самарканди!
Дана округлила глаза:
– Такое длинное имя?!
– Нет, совсем не длинное! Имя мое – Халид, а все остальное – приставки. «Абу-Зайд» – это кунья по имени сына, а Йазидом звали моего отца…
– Получается, – оживилась Дана, – что ибн ал-Йазид по-нашему будет «сын Йазида»?
– Точно.
– А там еще было что-то ас… Ас с чем-то…
– Ас-Самарканди! Это нисба, и значит она, что я родом из города Самарканда.
– А далеко это?
– Очень! – признался Халид. – Правда, я покинул Самарканд, когда мне еще не исполнилось двенадцати зим, и больше не бывал там.
– И где ты тогда живешь?
– В городе Багдаде, столице Халифата! Вы называете Халифат Сёркландом…
– А-а… – протянула Дана, нюхая травы. – А Багдад… он большой?
– Очень большой! Там живет миллион человек!
– Миллион? – повторила Дана. – А это много?