Закон отражения
Шрифт:
– Шениор! Шениор д’Амес! Я знаю, что тебя интересует, как умер владыка Кейлор, твой отец…
Дэйлор замер на месте.
Нежный, дразнящий смех за спиной.
– Откуда тебе это известно? Говори!
– Ты сам можешь увидеть и почувствовать… Если заглянешь в воду…
«Я схожу с ума, не иначе», – мелькнуло в голове, – «только с безумцами разговаривают колодцы!»
Голос мягко шептал в уши:
– Многие отдали бы жизнь, чтобы заглянуть в темную воду времени…
Шениор взялся за решетку, намереваясь
– А с меня что возьмешь в качестве платы? – поинтересовался он.
– Одно прикосновение к твоей судьбе, Шениор, не больше, не меньше.
– А что это будет значить для меня? – Шениор хмуро вглядывался в сумрак, все еще пытаясь увидеть шутницу. Но, невзирая на всю невероятность происходящего, в душе росла странная уверенность в том, что по ту сторону решетки действительно нет никакой дэйлор – а поджидает нечто куда более могущественное… и страшное…
– Ты этого уже никогда не узнаешь. Иди же – и истина будет твоей.
Шениор помедлил еще немного. Несомненно, предложение было заманчивым. Но вот если бы он мог спросить совета – хоть у того же Старшего, хоть у памяти предков, которая вероломно оставляла его в самый неподходящий момент, хоть у Поющего озера… Но Память предков молчала, Поющее озеро – тоже, и он вновь остался один на один со своими сомнениями.
Вдруг дэйлор напрягся. А что, если все это – попытка заманить его в ловушку? И там, сокрытые густым мраком, его поджидают убийцы Каннеуса?
– Я отчего-то не доверяю тебе, – пробормотал он, обращаясь к невидимой собеседнице.
– И правильно делаете, Ваше Высочество.
Насмешливый, шелестящий голос. Голос старого вампира.
Шениор медленно обернулся: в трех шагах от него стоял Старший, и непонятно было, как он смог бесшумно появиться там. Лицо его показалось Шениору бледнее обычного; гладкий лоб пересекла глубокая складка. Глаза, необычные сапфировые глаза – подернуты багровой дымкой. N’tahe неподвижно стоял, скрестив на груди руки, и белые кисти, казалось, источали мягкое сияние на черном бархате длинного кафтана.
– Я не советую вам идти туда, – негромко произнес вампир, кивая на бронзовую решетку.
Шениор в замешательстве бросил взгляд на дверь. Дэйлор послышалось, что его невидимая собеседница тяжело вздохнула в потемках… Он снова повернулся к Старшему.
– Что там… Учитель?
– Колодец, – вампир скупо улыбнулся.
– Говорящий колодец?!!
– Да. Всего лишь колодец памяти. Не больше, но и не меньше.
Шениор затряс головой, пытаясь привести в порядок мысли. Он уже ничего не понимал – а в особенности того, каким образом колодец мог разговаривать.
– Но… Она сказала… сказала… что может открыть мне правду о гибели отца.
Старший прищурился, с интересом глядя на Шениора, как на забавную зверушку.
– А что просила взамен? Впрочем, не надо отвечать, я и сам знаю. Сдается мне, наш утренний разговор придется продолжить. Подойдите ко мне.
Дэйлор помедлил. Так и подмывало спросить – зачем? Древний страх, страх предков перед народом Зла, был слишком силен.
А в голове металась, билась в агонии мысль о том, что мгновение назад он мог узнать все. Но – не успел… Вряд ли выпадет второй случай, вряд ли Старший позволит ему еще раз побывать в этом коридоре.
Вампир раздраженно пожал плечами и сам шагнул к Шениору.
И когда пол исчез под ногами, а мириады ярких искр вспыхнули и рассыпались, слепя, дэйлор услышал вой, исполненный безысходной ярости, словно добыча ускользнула из-под самого носа безжалостного хищника.
Портал, открытый Старшим, выбросил их прямиком в келью Шениора.
– Садись, – коротко бросил вампир, позабыв о титулах, – садись и выслушай. Для твоего же блага.
Солнце ярко освещало келью, и было видно, как оно неприятно Старшему, как обжигает белую кожу, слепит сверкающие глаза. Однако, старый вампир и не думал скрываться от яростных лучей, словно бросая вызов могуществу дня.
Не посмев возразить, Шениор сел на табурет.
– Это было моей ошибкой – отпускать тебя одного, – обронил Старший, – я даже и предположить не мог, что колодец так заинтересуется наследником Дэйлорона…
– Разве я не заблудился в коридорах?
Вампир покачал головой.
– Надо очень постараться, чтобы забрести к колодцу памяти.
– Так это и вправду колодец? Вы не разыгрываете меня? – не удержался Шениор, но осекся, увидев, как нахмурился Старший.
– Это и вправду колодец, – медленно сказал он, – я не знаю, откуда он появился здесь, и не знаю, какую цель преследует… Быть может, то, что он делает – определено всего лишь его природой, как и образ жизни n’tahe, коим я принадлежу. Быть может – не буду утверждать. Но тебе не следует заглядывать в него, Шениор. Цена, которую ты заплатишь за вожделенную истину, слишком высока. Знание о гибели предка не стоит того, чтобы лишить себя будущего.
Шениор опустил голову. Помолчал, рассматривая носки собственных башмаков.
– Прикосновение к твоей судьбе сломало бы ее, – тихо заключил Старший. Дэйлор вздрогнул, когда белые пальцы коснулись его лба. Как странно – он полагал, что руки вампира будут холодными, как дыхание могилы, а оказалось, что они вполне теплые – такие же, как и у любого дэйлор.
Вдруг Старший усмехнулся.
– Ты по-прежнему считаешь меня Злом, бедный, потерянный малыш. По-прежнему не можешь принять то, что я желаю тебе только долгого пути – до конца отпущенного времени. Я не против того, чтобы ты наказал виновников смерти Кейлора д’Амес – но только не ценой собственной жизни.
Как позже понял Шениор, в этот миг Старший применил к нему какие-то свои, недоступные простым дэйлор, чары, потому что…
Горло болезненно сжалось. Шениор сидел на единственном табурете, и не смел поднять глаза на вампира.
Бедный, потерянный малыш.
Слова эти проникли в душу, кольнули в самое сердце сладкой болью.
И Шениор вдруг снова ощутил себя маленькой, беззащитной личинкой; вспомнил заботливые человеческие руки, мягкий голос и добрые, внимательные глаза цвета болотного мха. Тепло охватило его всего, заставляя забыть и о колодце, и о желании узнать правду, и о мести за жизни тех, кто дали ему жизнь…