Закон отражения
Шрифт:
Первым было знамение, причем знамени дурное, не предвещающее ничего хорошего ни новоявленному королю, ни королевству.
Случилось это как раз во время коронации. В тот миг, когда Шениор протянул руки к сверкающей короне, чтобы возложить ее на собственную голову – ибо нет никого выше короля – на самом краю зрения мелькнуло что-то ослепительно-белое.
Шениор осторожно скосил взгляд, и понял, что чувства не подвели его: у дальнего окна, сквозь которое в тронный зал внимательно смотрели обе луны – большая и малая – замерла изящная женская фигурка, задрапированная в белоснежный шелк. Дэйлор
Незнакомка была молода и привлекательна; распущенные по плечам черные волосы искрились кровью в свете факелов. И – она плакала, время от времени вытирая глаза уголком белого платка.
– Милорд, корону! Берите корону! – тихонько зашептали за спиной два министра – Каннеус и Летрап.
Шениор посмотрел на золотое кружево, обильно украшенное бриллиантами великолепной огранки, на миг потеряв из виду женщину. А когда она снова взглянул на нее, то уже никого не увидел.
Золотой обруч короны пришелся впору; благородные одобрительно зашептались – мол, добрый знак. Шениор обернулся и спросил у Каннеуса:
– Кто была та женщина, в белом платье? И почему мне не представили ее раньше?
Министр нахмурился и с сомнением поглядел на Шениора.
– О чем вы, милорд? Здесь не было ни одной женщины в белом. Ведь белый – цвет траура.
– Но я… видел ее, – упрямо пробормотал Шениор, – что ж, хотите сказать, что у меня галлюцинации?!!
– Ни в коем случае, милорд, – Каннеус склонил голову набок, о чем-то размышляя, – но я мало понимаю во всем этом. Вам лучше спросить у благородного д’Эвери. Он-то повидал куда больше меня.
Потом начался бал, но Шениор в нем не принимал участия. Перед глазами все стояло благородное лицо незнакомки. Кто она такая? И как пробралась на коронацию, когда у каждого входа был выставлен караул?..
На следующее утро он отправил сообщение Старшему. Оказалось, в кабинете Селлинора он не обратил внимания на одну очень занятную вещицу – массивный серебряный обруч, покрытый письменами, на каменной подставке. Каннеус пояснил, что это – старое магическое приспособление для отправки королевских приказов. Стоило только написать текст, затем представить себе то лицо, которому должно быть доставлено послание, и положить его на подставку под кольцо. Причем устройство работало даже тогда, когда отправитель совершенно не видел Силу – что, в общем-то, оказалось как нельзя к стати в случае Шениора.
…Он был сильно удивлен, когда вампир выступил из тени прямо в королевском кабинете.
– Старший! – Шениор вскочил по привычке, но тот лишь махнул рукой.
– Это я должен отдавать тебе почести, Шениор. Меня обеспокоило твое послание, и вот я здесь. Ты в самом деле видел плачущую женщину в трауре?
Вампир, сложив руки на груди, прошелся по комнате.
– Да, Старший, – Шениор с надеждой поглядел на него, – вы что-то знаете о ней?
– Мне известно о знамениях, которые бывают на коронации, – Норл д’Эвери остановился и, прищурившись, внимательно посмотрел на Шениора, – если во время церемонии владыка Дэйлорона видит что-нибудь странное, он видит будущее – свое и своего народа.
Шениор проглотил комок горькой слюны. Что-то было в голосе старого вампира, заставившее мелко задрожать пальцы.
– И… что же мне привиделось? – непослушными губами промолвил дэйлор. В груди напух пузырь, наполненный холодом. Сердце заколотилось мелко-мелко, словно затряслось в ужасе перед неотвратимым.
Вампир шагнул к нему и, опершись ладонями о стол, заглянул прямо в глаза.
– Когда-то мне довелось прочесть толкование этого видения. Плачущая женщина в белом, Шениор, это смерть. Смерть оплакивала тебя и твой народ, понимаешь? Ибо печальна судьба того владыки, на коронацию которого приходит дева в белых одеждах.
Пузырь лопнул, и ледяная жижа разлилась по всему телу, проникая в каждый его уголок, лишая способности двигаться и говорить.
Старший резко выпрямился.
– Тебе ничего не остается, как принять это, Шениор д’Амес. И, уж поверь, как бы мне хотелось, чтобы эта доля легла на плечи другого. Ты должен быть готов.
– Готов?!! Но к чему? – выдохнул наконец дэйлор.
Вампир скупо улыбнулся.
– К последнему испытанию, мой ученик. К тому, чтобы выдержать его достойно.
Потом Старший ушел, а Шениор невесть сколько просидел а столом, не имея сил пошевелиться.
«Толкование могло быть ошибочным», – хватался он, как утопающий, за соломинку, – «может быть, еще все обойдется… Пожалуйста, земля моя, огради меня и мой народ…»
Он смог заняться делами только к вечеру. И тогда же, после короткого совещания с министрами, было принято решение отправить трех куниц в лагерь врага – и убить тех, кто командует вражеской армией. Это могло послужить недурственной демонстрацией военного искусства дэйлор – а заодно и смешало бы карты людскому правителю. Кого не смутит, когда многотысячная армия остается без командования? Это все равно, что чудовище, лишенное головы одним взмахом дэйлорской сабли. В агонии оно будет биться, нанося вред тем, кто окажется поблизости.
Старший, на удивление, согласился отрядить для этого трех воинов из Гнезда; Шениор написал письмо, которое они должны были оставить рядом с телами убитых, и весь дворец погрузился в ожидание. А если более точно – все пошло своим чередом.
Гром грянул, когда во дворец прибыла Миртс и сообщила, что ни один из воинов не вернулся.
– Уж не знаю, кого они там встретили, – задумчиво пробормотала она, – только это должен был быть кто-то оч-чень сильный и ловкий. Если только тут магия людская не замешана.
– По моим сведениям в армии не было чародеев, – заметил Шениор, – это даже в бумагах Селлинора значится…
И запнулся, подумав, а стоит ли доверять тому, что писал предатель.
– Я могу пробраться туда и все разузнать, – Миртс обольстительно улыбнулась, – не был бы ты королем, Шениор, взяла бы с собой.
Он только развел руками.
– Будь осторожна, Миртс. Боюсь, Старший не простит мне, если с тобой что-нибудь случится.
Щечки Лунного Цветка зарумянились, но она быстро взяла себя в руки и сделала вид, что не поняла намека.