Закон отрицательной селекции

Толоков Андрей

– Рома, – вдруг обратилась к мужу Настя. – Жить, на что будем?

– Завтра пойду по городу посмотрю, что происходит. Что с работой? Настя, я думаю, что заработаю больше моей офицерской зарплаты.

– Будем надеяться, – задумчиво произнесла Настя.

– Настя, все нормально будет, – успокаивал жену Роман. – Руки, ноги, голова есть. Заработаю.

– Хорошо, что квартиру успели получить. Да, Рома, сегодня Веру Богатову видела.

– Ну. Как они поживают с Сережей.

– Убили Сережу, – тихо ответила Настя.

– Как убили? – Роман положил вилку на стол и отодвинул тарелку. – Как это случилось?

– Они с Верой собрали деньги. Сергей поехал в Прибалтику за машиной.

Хотели продать здесь и заработать. Из Клайпеды он выехал, а до Москвы не доехал. Недалеко от границы нашли с пулей в груди. В милиции сказали, что там банда орудует. Грабят водителей и убивают. А машины потом перепродают. Жалко Сережку. Двое детей сиротами остались.

– Ты Вере скажи, если помощь нужна, поможем, – Роман встал из-за стола. – Спасибо за ужин. Иди, ложись спать. Тебе на работу рано. Лешку я завтра в школу соберу.

– Спасибо, родной! – Настя поцеловала мужа и пошла в спальню.

Роман засиделся на кухне за полночь. Достал из холодильника водку. Налил рюмку. И шепотом произнес:

– Пусть земля тебе будет пухом, Серега. Светлая тебе память.

Сергей Богатов был давним другом Калугина. Боевой офицер. После тяжелого ранения в Афгане комиссовался. Пошел преподавать в школу. Мужик был мировой. Как же он подставился? Наверное, был не готов к такому повороту событий. А отморозков этих, которые Сережку убили, скорее всего, не найдут. Бандитов в стране стало больше чем милиции. Безнаказанность порождает новые преступления, более наглые и жестокие. Если даже бывшие курсанты, почти готовые офицеры, становятся урками то, что говорить о дворовой шпане. Прав Четвертов. Похоже, опоздали. Гниду эту надо было душить в зародыше. Может быть, стоит согласиться на предложение Александра? Хоть какую-то пользу принесу людям. Опасно? Конечно, опасно! Жить вообще становится опасно. Вот Серега, за кусок железа погиб. Этой ночью Калугин решил, что он скажет Четвертову «да».

Утром Роман проводил маленького Алешу в школу. Потом пошел в центр. Надо было купить газету с объявлениями. Может быть, удастся найти подходящую работу. По пути он хотел зайти в ювелирную мастерскую к Борису Марковичу. Мастер обещал отремонтировать браслет на часах Калугина. Можно было отнести в часовую мастерскую, но с Борисом Марковичем Роман был знаком давно и знал, что если тот берется за какую-нибудь работу, то делает её на совесть. Сын Бориса, Михаил Бершицкий выпускался во взводе у Калугина. На выпуске они с Марковичем и познакомились. Старший Бершицкий оказался человеком порядочным, а, главное, благодарным Роману за отношение к сыну во время учебы в училище. Так и подружились. Неделю назад Роман отнес в мастерскую к Борису браслет и сегодня собирался его забрать. Ювелирная мастерская Бершицкого находилась в самом центре города, около рынка.

Калугин купил в киоске «Союзпечать» газету и через пять минут был уже в мастерской.

– О! Роман Алексеевич! – нараспев заголосил Бершицкий, радуясь встрече с Романом. Ювелир вышел из-за своего прилавка и обнял Калугина. – Как я рад тебя видеть, Рома.

– Здравствуйте, Борис Маркович, – ответил Роман.

– Миша далеко. А ты, Рома, мне за сына, – продолжал Борис. – С тех пор, как мы с тобой познакомились, у меня два сына. Барух а шем! Это по нашему – слава Богу! Рассказывай, Роман, как твои дела.

– Как сажа бела, Маркович, – с иронией ответил Роман. – А если конкретнее, то завтра меня из армии выгонят.

– Боже мой! – запричитал Борис. – Какая солома у этих людей в голове? Если ты плохой офицер, Рома, то я испанский летчик. Твоя беда наверное в том, что слишком честный человек.

– Наверное, Маркович. Или глупый. Не могу я смириться с подлостью. Не могу пресмыкаться. Упрямый я, а значит глупый. Вот вся моя беда, Борис Маркович.

– Так будет не всегда, – подняв указательный палец, сказал Бершицкий.

– Не уверен. Мне кажется, что мы уже не дождемся лучших времен, с досадой сказал Калугин.

– Рома, у меня есть старший брат Иосиф. Он раввин. Благо сейчас за это не наказывают. Так вот он как-то рассказал мне одну иудейскую притчу. Послушай, тебе будет полезно.

– С удовольствием, – ответил Роман.

– Однажды, – начал свой рассказ Бершицкий. – К раввину в синагогу приходит прихожанин и говорит: «Рабе, подскажи, что мне делать? Моя жизнь рушится. Я потерял работу, жена заболела, сын бездельник, ничего не хочет делать, ни учиться, ни работать. А дочь, просто загуляла. Как жить дальше, рабе»? На что раввин отвечает: «Знаешь что, добрый человек иди домой, возьми большой белый лист бумаги, напиши на нем «так будет не всегда» и повесь его на внутренней стороне двери своего дома. Каждый день, выходя на улицу, ты будешь читать это». «И всё»? – спрашивает прихожанин. «Все»! – отвечает раввин. Мужчина пошел домой и сделал так, как сказал ему рабе. Прошло полгода. Опять этот же прихожанин приходит к раввину: «Скажи рабе, как отблагодарить тебя? – спрашивает он. – Моя жизнь наладилась. Я нашел хорошую работу, жена поправилась и чувствует себя хорошо. Сын поступил в университет, а дочь, очень удачно вышла замуж». На что раввин отвечает: «Не надо благодарности, уважаемый прихожанин. Я очень рад, что мой совет тебе пригодился. У меня к тебе будет одна просьба». «Конечно рабе, я все исполню»! – с готовностью ответил мужчина. И раввин говорит: «Читай каждый день эту надпись. И помни: так будет не всегда»! Понимаешь, Роман, надо каждый день жить и что-то делать. Тогда рано или поздно всё наладится.

– Трудно с вами спорить, Борис Маркович, – согласился Калугин. – Только мне сейчас не до философии. Работу надо искать.

– Это с этой целью ты купил эту местную газетку? – спросил Борис Маркович, с ироничной улыбкой указывая на газету, торчащую из кармана куртки у Романа.

– С чего-то надо начинать.

– Рома! Оглянись вокруг, – запричитал Маркович. – Неужели ты думаешь, что в этой газетенке кто-то предложит достойную тебя работу? Я вас умоляю.

– Где же тогда искать? Я ведь к этому человек не приспособленный. Я всю жизнь служил. Куда пошлют, там и служил.

– Роман Алексеевич, дорогой мой, ты никак не привыкнешь к тому, что мы уже живем в другой стране. И не только страна стала другой. Главное, люди стали другими. И ценят они теперь совсем не то, чему учили их коммунисты.

– Да, Маркович, – согласился с доводами Бершицкого Калугин. – Я сам очень удивляюсь, как быстро все «перекрасились». Сняли красные знамена, «съели» партийные билеты. Куда делся великий советский народ?

– Народ к этому был готов давно. Рома, не кривя душой, ответь мне на такой вопрос: ты в магазине одежды. Тебе надо купить штаны. Перед тобой брюки фабрики «Большевичка» и джинсы «Levi Strauss». Что ты выберешь?

– Конечно, «Levi Strauss»! – не задумываясь, ответил Калугин.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – резюмировал Маркович. – Знаешь, Рома, как человек обремененный богатым жизненным опытом, я вот что тебе скажу. Коммунизм, он ведь не так плох, как это сейчас пытаются преподнести. Не молоток виноват в том, что он попадает по пальцам, а человек, который этим молотком орудует. Не коммунизм виноват в том, что страна развалилась, а те языкастые, которые пришли к власти. У них же, как рот закрыл – рабочее место убрано. А теперь тебе, Роман, мне, старому еврею, детям нашим и внукам придется все это расхлебывать. И дай Бог, чтобы это получилось.