Закон перемен
Шрифт:
Мальгрив покачал головой:
«Вы так не думаете».
Пайол Тот встал.
«Я не думаю, я знаю».
Он ушел, а Джордан Мальгрив, руководитель и организатор «контр-2», остался размышлять, что имел в виду глобалист.
К удивлению Ставра, Мальгрив не устроил ему разнос и не стал читать нотаций. Он лишь вздохнул и сказал:
«Снова начнут чесаться кулаки – предупреди заранее, может быть, я найду им достойное применение».
Все еще ломая голову над словом «достойное», Ставр прибыл на Меркурий, где его ждали отец и почти все проконсулы синклита, готовые поучаствовать
Ставр в зале базы снова встретил Анну Ковальчук, что его не обрадовало, но и не насторожило, хотя, по его мнению, физику-фридмонологу из группы Вивекананды, изучающей Тартар, нечего было делать на секретной базе контрразведки. Уже первая случайная встреча с Анной здесь оказалась для Ставра полнейшей неожиданностью, но тогда он был занят другими делами и о необычности рандеву не думал. Теперь же, в связи с некоторыми намеками Мальгрива и собственными наблюдениями, эта встреча выглядела в ином свете. Если бы Анна работала на «контр-2», Джордан наверняка предупредил бы Панкратова.
Пока шла подготовка команды спейсера «Флокс» к походу в Солнце, Ставр отозвал в сторонку отца и поделился с ним своими сомнениями.
«Не бери в голову, – ответил Прохор. – Здесь есть кому заниматься контрразведкой. Ты что, плохо знаешь эту даму?»
«Я с ней поработал в одной команде больше года, но… – Ставр замялся, – не скажу, что знаю хорошо».
«Ну и успокойся. Тот, кто пригласил ее сюда, вероятно, знает лучше. Что у тебя с той девочкой, Виданой? Кстати, я ее почему-то не вижу здесь».
«Она получила какое-то задание от своего шефа в «погран-2». – Ставр вдруг отвел взгляд. – Она становится мне необходимой, па…»
«Ну, это еще не трагедия. – Прохор сжал плечо сына, улыбнулся. – Вот когда ты скажешь: жить без нее не могу! – тогда нам с мамой придется поволноваться. Надеюсь, волнения наши будут радостными?»
Об ощущениях Ставра, прошедшего Д-прививку, они не говорили, хотя Прохору очень хотелось узнать, что чувствует сын. Ставр же пока ничего особенного не испытывал, лишь легкое жжение кожи под мышками и в паху да редкие покалывания в нервных узлах по всему телу. Уже на следующее утро он испытал прочность кожи, воткнув в палец иглу и сломав ее. Но по большому счету к настоящим испытаниям готов не был.
– Внимание! Прошло сообщение Голоса Пустоты, – ожила рация «спрута-2». – Дословно: «Болезнь голубизны и левого поворота, к счастью осыпающихся хризантем, лечится отсечением головы вселенной в третьей фазе затмения. Спешите с курьером».
Отец и сын переглянулись.
«Звучит двусмысленно, – покачал головой Ставр, – особенно о «болезни голубизны».
Прохор помрачнел.
«Голос что-то все время пытается сообщить нам, но смысл его посланий становится все темней. Хотя насчет «отсечения головы» он прав, рубить ее надо. Я имею в виду голову эмиссара».
«Но о курьере он все-таки сказал напрямую. Не относится ли его намек на отправку посла к Сеятелю? Или вообще к Конструктору?»
Прохор не успел ответить. Началась активная фаза операции «Разведка-2», и ему, как командиру десанта, пора было собирать свою обойму, в которую входил и Панкратов-младший.
Надев и опробовав «бумеранги», они оба вместе с группой
То, что бывший комиссар безопасности идет в поход на базу эмиссара, повысило настроение Ставра, но в это время спейсер закрыл все люки, закуклился, приготовился к старту, и отвлекаться на разговоры стало недосуг.
Спейсер «Флокс» представлял собой машину пространства последнего поколения, текучестью форм, защитой и энерговооруженностью превышающую все современные космические аппараты, используемые человечеством. Но по сравнению с гигантами предыдущих моделей он показался бы маленьким и невидным, тем более что для маскировки всегда использовал форму грузового галиона. В данный момент он тоже представлял собой «галион» службы Солнца, контролирующей состояние дневного светила. По официальной версии такие корабли находились еще в стадии разработки, но «контр-2» уже имела несколько машин. На одной из них Прохор Панкратов ходил в глубокий поиск за пределы Галактики.
«Ни пуха ни пера!» – донесся до команды спейсера пси-голос Джордана Мальгрива, одного из «углов» квалитета ответственности. Вторым «углом» был Пайол Тот, третьим – Ратибор Берестов, оставшийся начальником стратегического сектора ОБ, несмотря на давление Еранцева.
«К черту!» – ответил драйвер-прима спейсера интраморф Джон Дэвил. Он был негром, работал где-то в Африке, и Ставр его не знал, но по отзывам Дэвил был отличным парнем, весельчаком и балагуром. Но главное – он был эрмом.
«Команде – готовность ноль!» – предупредил пилот десантную обойму.
«Ныряй», – коротко ответил Прохор Панкратов, назначенный командиром десанта.
«Пошел в кенгуру».
И спейсер, не отрываясь от слоистых скал меркурианского плоскогорья, метнулся по «струне» в фотосферу Солнца, к одной из двух «дыр», подозреваемых в наличии в ней Лайа-центра, управлял которым эмиссар ФАГа.
Благодаря ухищрениям ультраоптики десантники спейсера видели то же, что и пилоты, – все объекты сложнейшего «энергетического хозяйства» Солнца.
«Прошли корону», – доложил инк спейсера.
И все увидели колоссальный протуберанец, похожий на сияющую прозрачно-золотую медузу, поднявшуюся над краем Солнца на триста тысяч километров. Его изображение было синтезировано для человеческого глаза из доброго десятка электромагнитных диапазонов от инфракрасного до рентгеновского, но наибольшую яркость давал диапазон кислорода-6 [13] при температуре триста тысяч градусов.
Кроме протуберанца, наблюдатели могли видеть и активную петлю из ионизованного газа, являющуюся частью внутренней короны и упиравшуюся в активную область рядом с «ямой», но петля не так впечатляла, как протуберанец, хотя и ее радиус – сто двадцать тысяч километров – давал хорошее представление о масштабах процессов на поверхности Солнца.
13
Кислород, атом которого лишен пяти электронов.