Закон Противоположности
Шрифт:
— Привет сынок, думал, уже состарюсь на парковке. Чего так долго?
— Извиняй, пробки, — ответил я равнодушно и немного приоткрыл окно.
— Как машинка?
— Спасибо, хорошо.
— Как твоя девочка, когда познакомишь?
Я не говорил ему про Яну и судорожно стал перебирать, кто и что мог ему рассказать, но так ничего и не надумал.
— Тоже хорошо, а откуда ты знаешь?
— Догадался. Увидел в подстаканнике красную помаду и спросил вот в надежде, что мой сын не из этих, — он усмехнулся своей шутке, — я надеюсь, что восемнадцать ей уже есть,
— Разумеется есть. Она прелесть, познакомлю вас на днях.
— Отвези-ка меня домой, а по пути кое-что обсудим.
Я кивнул, включил передачу, и автомобиль плавно пошел к выезду.
— Заезжал на наш дом, — продолжил отец, — в почтовом ящике взял письмо от военкома.
По спине пробежали мурашки, я сглотнул и вытаращился на отца с испугом.
— Пишет, что ждет тебя с вещами в ближайшее время. Ещё бы, не призывник, а мечта. Но есть и хорошие новости, ты уже неделю как студент института физической культуры и спорта. Сделаешь фотографии, сходишь в деканат и получишь студенческий билет, я обо всем договорился. Обмывал сейчас с твоим деканом зачисление сына.
— А без этого никак, пап, ну что я там забыл.
— Я не давлю, хочешь в армию, иди, для тебя же стараюсь.
— Нет, в армию не хочу.
— Ну, двух детей ты за месяц не родишь, по здоровью не откосишь, об этом раньше нужно было думать, а отсрочку дадут только в этом институте, в Гарварде у меня друзей пока нет, так что не время харчами перебирать. В жизни пригодится, ты же понимаешь, что футбол это не профессия, сегодня ты звезда, завтра все забыли.
— А учитель физкультуры, разве профессия, — огрызнулся я, — и напомни, пожалуйста, сколько раз тебя твой красный диплом агронома выручал?
— Я буду помогать, чем смогу, ты же знаешь, но возьмись за ум, времена круто изменились. А диплом агронома помог, когда алюминий на пшеницу менял в девяносто восьмом, они мне фураж по цене первого класса запихнуть хотели, до сих пор бы ту пшеничку жрали, а так посмотри на какой ты машине ездишь, я в твои годы о велосипеде мечтал.
В инфизе училось много одноклассников, с той лишь разницей, что они уже скоро окончат. Я их открыто считал дебилами, о чем в лицо говорил каждому и не раз. Институт тут не при чем, совпадение, но появиться там первокурсником было бы совсем некстати. Но и в армию идти нет ни малейшего желания. Вот же засада.
Отец задремал. Мы подъехали к его дому, я заглушил мотор и нервно грыз кожу вокруг ногтей, в надежде, что есть запасной вариант, он сейчас проснётся, рассмеется, и скажет, что классно меня разыграл. Папа проснулся, но не рассмеялся, а напомнил, что завтра к десяти в деканат с фотографиями, поцеловал и крепко пожал руку на прощание. Настроение такое, что осталось только утопиться в реке.
На улице стемнело. На время не смотрел, наверное, было уже часов одиннадцать. В квартире темно и тихо. Девочки спят. Вошел в спальню. Яна сидела на широком подоконнике. Её силуэт был едва различим на фоне темно-серого неба.
— Не включай, пожалуйста, свет.
Я подошел к ней вплотную, глаза привыкали к мраку.
— Тебе нравится? — Она взялась за подол с обеих сторон и растянула платье в стороны. — Бабушка сшила его, когда мне было двенадцать лет. Каждое лето я проводила у неё в Сальске. Мешала родителям жить для себя. Отец так и не смирился с тем, что я не мальчик, как же так, у него, у десантника, и сыкуха в доме растет.
— Ты пьяна?
— Нет, — она замахала головой, и чуть не свалилась на пол, но я вовремя подхватил — совсем чуть-чуть выпила. Будешь? — Она протянула мне почти пустой стакан.
— У меня есть идея, давно хотел попробовать один коктейль из фильма, я сейчас, я быстро.
В морозильной камере взял бутылку «Финляндии», и наполнил четверть стакана. Ледяная водка тянулась тоненькой струйкой. Со стаканом пошел в спальню, добавил вермут, попробовал, превосходный получился вкус. Яна отпила с моего стакана и скривилась
— Очень крепкий, сюда бы капельку спрайта.
— А он есть?
Яна покачала головой.
— Ты рассказывала про бабушку.
— Да, бабуля жила в Бровках, рядом с Сальском, и в этом платье я ходила с ней пасти козочек. Выходили на луг, она доставала вязание и часами сидела в тенечке, а я гоняла прутиком коз. Мне казалось это занятие очень важным, хотя они и без моего участия находили себе поесть.
Я был тронут этой историей, представлял, как она босая бежит по траве в этом сарафанчике, с белым платочком на голове. Яна снова забралась на подоконник и через плечо всматривалась в неоновые вывески сквозь мокрое стекло.
— Что было потом?
— Потом бабушки не стало. Я училась в девятом классе, когда это произошло, — на щеке блеснула слеза и я приобнял её за плечи, — бабуля была мне самой близкой и родной, а я с ней не простилась.
Накрыл ладонью кисть её руки. Она показалась мне очень холодной, и я машинально сжал пальцы сильнее.
— У меня всегда холодные руки, ты ещё не заметил? — она слегка улыбнулась, свободной рукой смахнула слезу и убрала волосы с лица.
Поднес руку ко рту и стал греть дыханием, целовать. Рука стала теплее. Она не пыталась отдёрнуть её и наблюдала за мной с интересом. У Яны очень красивые руки, запястье тонкое, пальцы длинные, прямые.
— Тебе хорошо со мной?
— Да, я счастлива. — Слова звучали фальшиво, от выпитого мартини язык немного заплетался. — Где же ты был лет десять назад?
Я прикинул в уме.
— В начальной школе.
Она усмехнулась.
— Тогда мне следовало бы тебя усыновить.
— Это вряд ли возможно. Но зато я могу тебя уженовить.
Она рассмеялась.
— Это как?
— Очень просто, выходи за меня.
Лицо её стало серьезным, хмель моментально ушел.
— А вот возьму и выйду, — она пристально посмотрела в глаза, видимо рассчитывала, что я отступлю, сконфужусь.