Закон Талиона

Пригорский Валентин Анатолькович

— Товарищи солдаты, в соответствии с приказом командования, вы временно поступае-те в распоряжение представителя штаба округа товарища…,- полковник замялся.

— Разрешите, — вклинился штатский, — товарищ полковник, мне самому объяснить зада-чу?

Лебедев кивнул и направился к столу. Гражданин поднялся с дивана, оказавшись чело-веком весьма среднего роста. Он прошёлся вдоль строя, остановился напротив и, касаясь пальцем пуговиц на мундирах, перечислил:

— Владимиров, Стрыйковский, Халоев, Хижняк. Я не перепутал? — Глаза у него в это время были, как у старшины-сверхсрочника, выясняющего, кто спёр бутыль самогона из каптёрки.

— Никак нет! — сообщил Влад на правах старшего. — Не перепутали.

Мужик

удовлетворённо кивнул и принялся прохаживаться по кабинету. Строевой вы-правки при этом не наблюдалось. Он даже — это при невеликом-то росте — слегка сутулился, но двигался очень экономно, пластично, из чего Влад сделал вывод: дядя — неординарный рукопашник, борец или боксёр, и палец ему в рот не клади. Уж в чём, в чём, а в этом-то мы разбираемся. Заодно Влад, по своей всегдашней привычке, пытался мужика классифициро-вать. Представитель штаба округа строем не хаживал, однако командир к нему с пиететом, как к равному, если не сказать более. А Лебедев не из тех, кто перед штатскими стелется, это мы проходили. Тут такое место, что чиновники всяких рангов нет-нет, да и совершают набеги, одно слово — заграница, и ни перед кем командир не трепетал. Офицер в третьем поколении, у него свой гонор. А вот погоны уважает. И этого хмыря, сразу видно, тоже уважает. Опять-таки, есть такие службы, где строевая противопоказана по определению, где присвоение очередного звания отражается только в личном деле, а мундир и погоны лишь подразумеваются. Значит, либо ГРУшник, либо ВРушник, либо комитетчик. Для краткости, пусть будет чекистом. Лихая нам досталась доля…но интересная.

Чекист, между тем, подал голос.

— Вот что, ребята, парни вы, я уверен, не глупые и наверняка догадались, что приказ о вашем временном переводе в другое подразделение, не совсем обычен. Так оно и есть. С этого момента я становлюсь вашим непосредственным командиром. Итак, слушайте пункт второй данного приказа: в связи с изменением места прохождения службы вам надлежит немедленно собрать свои личные вещи, проследовать к КПП номер три и загрузиться в ар-мейский УАЗ-"буханку". Там встретимся. Ваши документы и предписания у меня. Языком не молоть! Товарищам объясните, мол, временно переводитесь в другую часть. На всё — чет-верть часа. Выполняйте!

"Так и не представился", — подумал Влад, но, козе понятно, промолчал — служба, есть служба.

Служба, есть служба — собрались, загрузились и поехали. В салоне "буханки" кроме самих солдат находился только их новый командир. Шофёра можно не считать, поскольку водительский отсек отгораживался сплошным металлическим листом с одним продолгова-тым окошком, обрамлённым резиновым уплотнителем и задёрнутым шторкой с той сторо-ны.

Часть дислоцировалась на окраине города, и микроавтобус, выехав на шоссе, помчался на юг в сторону Дрездена. Впрочем, "помчался" — сильно сказано, скорость не превышала полусотни кэмэ в час.

Разговор, как и положено, начал командир.

— Голову ломаете? — В ответ послышалось нечленораздельное мычание. — Это хорошо, напрягать извилины всегда полезно. Пожалуй, пора пояснить. Задача, которую нам надле-жит решить, имеет высокий уровень секретности. Вследствие этого я вынужден использо-вать псевдоним. Зовите меня, товарищ Сапсан. Уловили? Теперь дальше. На время забудьте о своих лычках и обращайтесь друг к другу так, как обращались в неформальной обстановке. Вот, скажем, тебя в казарме как величали? А тебя?

Он поочерёдно и уже привычно тыкал пальцем в пуговицы.

— Васёк.

— Муссон.

— Аркан.

— Влад.

— Угу, прекрасно. Вот и поименовались. Скоро будем на месте. Инструкции по ходу.

Вскоре "буханка" действительно притормозила, фырча мотором. Лобовое стекло за-крыто сталью и шторкой, а в боковые окна были видны лишь вековые липы да мощный кир-пичный забор, протянувшийся метров на полста в обе стороны. Над забором с пунктуальной периодичностью возвышались дугообразные стойки с рядами колючки, напоминавшие, по странной прихоти воображения, нотные линейки. Обычный охраняемый объект, какие име-ются везде от "Старого" до "Нового" Света, и каких, безусловно, хватает на территории лю-бой республики в составе социалистического лагеря. Одни охраняются лучше, другие хуже, и по строгости режима, и по сложности применяемых охранных технологий можно судить о важности и степени секретности.

Протяжный металлический скрежет перекрыл шум работающего на холостых оборотах двигателя. У них тут что, маслёнки нет, или специально не смазывают трущиеся железяки, используя душераздирающий визг в качестве дополнительной сигнализации? Да за такие ворота полковник Лебедев зама по ХЧ под суд бы наладил. Режим, блин, секретности. Тоже мне…

— Это не военный объект, — улыбнулся Сапсан, словно прочитав мысли, — а научно-медицинский, и имеет место некоторая демонстративная безалаберность.

"А мы тут причём?", — мысленно вопросил Влад, но ответа, естественно, не получил.

Автомобиль дёрнулся, тихим ходом въехал на территорию, медленно прокатился по дорожке вдоль парочки невысоких строений и остановился.

— На выход! — скомандовал Сапсан.

Ребята выгрузились и с любопытством осмотрелись. Они стояли у входа в массивное кирпичное здание с островерхой черепичной крышей, подпираемой круглыми башенками по углам. Утопающее в нише крыльцо с тремя ступеньками вело к мощной двустворчатой двери, крытой тёмно-вишнёвым лаком и состоящей из множества выпуклых квадратных плит, словно выточенных из одной деревянной плахи. Узкие — человеку не протиснуться — окна с закруглёнными, наподобие овала, верхушками, располагались по фасаду в два этажа, и ещё одно на третьем этаже между скатами крыши, причём, нижние окна забраны ажурными решётками. На объекте были ещё какие-то строения, но ростом пониже и статью пожиже.

Больше Влад ничего рассмотреть не успел — Сапсан двинулся к двери, повелительно махнув рукой.

— За мной!

Перешагнув порог, ребята очутились в просторном пустом холле, стены которого в че-ловеческий рост от пола были обшиты тёмными деревянными панелями, а выше побелены обыкновенной известью. Никто их не встречал, не было не то, что часового, а даже какой-нибудь пожилой вахтёрши. В стенах виднелись две двери — слева и прямо, а справа, поддер-живаемая резными брусьями, начиналась лестница в два выстроенных под прямым углом пролёта, переходящая в небольшой балкон с ещё одной дверью в глубине. Ступеньки по-крывала красная ковровая дорожка, полированные перила поблескивали в рассеянном свете, проникающем сквозь узкие окна. Всё было добротным, старинным, массивным, сделанным на века, как в дворянском родовом гнезде. А ведь, скорей всего, так оно и есть — когда-то и дом, и прочие надворные постройки, и земля вокруг принадлежали какому-нибудь барону фон… и так далее. Война их пощадила, бомбы и снаряды пролетели мимо. А теперь здесь научно-медицинский центр. Вон оно, как повернулось. Однако чего здесь забыли молодые солдаты-погранцы?

— Нам наверх, — подсказал товарищ Сапсан и неожиданно шустро взлетел на второй этаж, прыгая через три ступеньки.

Парни, придерживая за лямки переброшенные через плечо рюкзачки, вспорхнули сле-дом, вошли в такой же, как холл, сумеречный коридор, длинный и освещённый единствен-ным окном-бойницей в торце, миновали пару дверей и остановились у третьей. Сапсан вы-тащил из кармана ключ, пошуровал в замке и, толкнув створку, торжественно произнёс:

— Прошу!

Ребята оказались в квадратной, довольно светлой, на три узких окна комнате. Больше всего она походила на больничную палату или на ту же казарму в миниатюре: по две крова-ти слева и справа, между ними тумбочки, у стены с окнами длинный стол, по обе стороны от двери платяные шкафы.