Закон - тайга
Шрифт:
Участковый понял. И сказал глухо:
— Кончай выпендриваться! Иначе в штопор скручу и башку вгоню в задницу. Хороша бородавка будет. Дыши тихо, Тесть. Я тебе не хевра, чтоб изгаляться позволять. Второй раз из шкуры вытряхну. Усек?
Тесть молча встал. Отвел воров в сторону. Те нехотя слушали его. С тех пор языки не распускали.
Участковый работал в Трудовом пять лет. Прежнего условники убили. Зверски. Мучительно.
Вот и теперь тот случай помнится. Всем. Каждому по- своему.
У
Участковый пил чай, грел руки о стеклянные бока стакана. В дежурку уходить не хотелось. В ней нет уюта. Холод одиночества, серая тоска. В пургу лучше побывать в столовой, среди условников. Все новости узнаешь из первых рук. Только умей слушать, не поворачивая головы, не глядя в лицо рассказчика, который, заговорившись, забывал об участковом.
Дегтярев по голосу знал каждого условника. Характер и способности всех известны ему. Умей лишь наблюдать. Эта способность много раз выручала.
Сегодня фартовые подозрительно кучковались. Шептались. На обед не все пришли. Хотя получку давно пропили. Значит, что-то замышляют. Либо не до жратвы им. Но что могут? В магазине спиртного нет. На складе ни одной бу тылки не осталось. Выручку инкассаторы увезли в Поронайск А то, что наторговал продавец на куреве да на тушенке, гово рить смешно, не соблазнит даже шпану.
Значит, что-то серьезное, раз в такую непогодь про обед забыли. Уж это для воров — редкость.
Семен Дегтярев вышел из столовой последним. Сквозь пелену пурги вглядывался в барак фартовых, где бугор жил. Оттуда фартовые вышли гурьбой, подталкивая в спину Никитку. Впереди себя гнали.
«К Дашке? Нет. Мимо прошли. В тайгу. Зачем? Что надумали? Неужели прикончить хотят человека?» Ощупывая машинально кобуру, полез через сугробы участковый.
Глава 3
Пурга валила с ног. Пока условники шли селом, ветер дул в спину и словно выталкивал, гнал подальше от человеческого жилья.
Никита катился впереди. Худого, внешне беспомощного ветер нес как былинку. Фартовые хватали мужичонку за телогрейку. И, чертыхаясь, плелись за ним следом.
Когда свернули к тайге, пурга схватила мужиков за грудки. Глянула в лица, оскалясь ледяными иглами. И, радуясь добыче, взвыла от восторга. Закрутилась, заплясала, хлопая обледенелыми ветками. Заманивала на просеки и поляны, обрушивая на головы сугробы.
У смерти много забав. Холода и снега — в избытке. Никто не попрекнет
Пока они идут, пурга злится. Она бьет, колет лица снегом, заносит людей, сбивает с ног. Но стоит им смириться, пурга оставит их в покое. Потому что даже ей покойник не нужен, не интересен. Его путь закончен. А она — жива. И пока есть упрямцы, не стихает метель.
Фартовые брели по пояс в снегу. На лбу, на висках сосульки повисли. Срывай не срывай — тут же новые появлялись. Пурга не скупилась. Хоронила заживо.
— Да где ж эти пидеры? — воскликнул Вырви Глаз и крикнул Никите: — В сугробах подлюк шмонать надо. Может, ож- мурились паскуды? Нам их бугру в любом виде доставить надо, иначе — самим крышка!
— Рожу я их вам, что ли? Какая собака в такую лють выживет?
— Фартовые! Их ни один хрен не возьмет! Отсидятся в сугробе, а чуть пурга отпустит, вылезут на свет Божий, — сказал ростовский вор.
— Туды их мать! — упал, споткнувшись о корягу, не увиденную в снегу, одессит.
— Завязывай, кенты! Ни хрена не нашмонаем, сами загнемся, — не выдержал медвежатник.
— А где Глобус? Куда слинял? — оглядывался Вырви Глаз, ища лысого вора, первого советчика бугра.
— Да хрен его знает…
Через минуту из снежного месива показался Глобус.
Его дождались, подрали глотки, чтоб не отставал. И побрели дальше, разгребая каждый сугроб, вглядываясь в деревья, заглядывая под коряги.
Но ни одного признака жизни, ни намека на дыхание: все замерло, пережидая ненастье.
Фартовые вымотались и решили передохнуть на маленькой таежной поляне, где ветер был тише и пурга не вырывала душу из глоток.
Никита примостился под юбкой елки, где ни снег, ни ветер не доставали его.
Фартовые расположились поблизости. Недолгий перекур, как он оказался необходим! Ноги — пудовые гири, не могли без отдыха двигаться дальше.
— Ты хоть одного в мурло знаешь, кого дыбаем? — спросил Глобуса медвежатник.
— Одного. Сову. С ним, паскудой, ходку тянули в Усть- Камчатске. Гнусная гнида. Вонючая. На подлянку гожий. Его если всерьез прижать, заложит любого.
— А чё дышать оставили? — изумился медвежатник.
— Шары не выпадало. А в открытую никому неохота за говно в ходку, прибавку к сроку получать.
— Он хоть какой из себя, этот Сова? — спросил одессит.
— Маломерный. Мне по пояс, ну, может, чуть больше будет. Зенки навыкате, как у совы, за что и кликуха соответствен-, ная. Чифирил, гад, с пеленок. Оттого буркалы такие.