Закон вечности
Шрифт:
– Что Гитлер - что эта девка! Переполошила все село!..
– Неужто свет клином сошелся на этой потаскушке?..
– Видать, сошелся! Говорят, Торнике Кинцурашвили с ножом полез на Ардалиона Гваладзе...
– А куда смотрит Дутуйя-милиционер?
– Дутуйя сам ходит в первых ее любовниках!
– Что Дутуйя, она и тому парню вскружила голову!
– Какому еще парню?
– Внуку Ломкацы Рамишвили, Бачане... Только за это следовало посадить ее - за попытку растления малолетнего... Третьего дня видел я его у столовой - глаза у парня, как у сумасшедшего...
Тамара квартировала у Зосима Хинтибидзе. Она занимала
Село спало. Бачана тихо постучал пальцем в окно. Спустя минуту в окне показалось испуганное лицо Тамары. При виде Бачаны в глазах девушки мелькнул укор. Закусив губу, она всплеснула руками, потом осторожно приоткрыла окно и шепотом спросила смутившегося Бачану:
– И ты, парень?
– Впусти на минутку?
– взмолился Бачана.
– Тебя еще не хватало на мою голову, да?
– У Тамары задрожал голос.
– Впусти!
– повторил Бачана.
– Не вмешивайся в эти грязные дела, Бачана! Иди домой! Что вам от меня нужно? Зачем вы позорите меня? В чем я виновата перед вами? Хватит... Оставьте меня в покое...
– Тамара заплакала.
Бачана перелез в комнату через окно, обошел Тамару и подсел к столу. Девушка зажгла коптилку и тоже уселась напротив Бачаны.
– Что тебе нужно?
– спросила она жалобно.
Бачана молчал.
– Зачем ты пришел?
– Это правда, о чем говорят на селе?
– спросил Бачана, дрожащей рукой снимая нагар с коптилки.
– А о чем говорят?
– вздохнула Тамара.
– О разном... О нехороших вещах...
– И ты веришь?
Бачана пожал плечами.
– Я пришел за тем, чтобы...
– Чтобы?..
– Я пришел за тем, чтобы...
– Не договаривай!.. Одного тебя я считаю чистым во всем селе! Не говори ничего!
Бачана проглотил слезу и вдруг выпалил:
– Одевайся!
– Что?!
– Оденься и пойдем со мной!
– Куда?..
– Не знаю...
– Куда же я пойду?
– Ты должна уйти из села!
– Уйти опозоренной?
– Должна уйти! Все они видят в тебе только женщину, а я...
– А ты?..
– Говорю тебе, одевайся! Собери одежду, что еще там у тебя, и пошли!
– голос Бачаны прозвучал так звонко и убедительно, что он сам не узнал его.
Тамара вскочила, быстро вытащила из-под кровати чемодан и стала без разбора запихивать туда свои пожитки. А Бачана вышел на балкон и забарабанил в дверь Зосима.
– Кто там?
– раздался сонный голос Зосима.
– Это я, Бачана, внук Ломкацы Рамишвили.
– Ошибся дверью, парень!
– Нет, дядя Зосим, не ошибся. Выйдите, пожалуйста, ты и тетя Маро!
– Если ты пьян, ступай домой!
– рассердился Зосим.
– Да нет, не пьян я! Выйдите на минутку!
– попросил Бачана.
Дверь открылась. Появился Зосим в одном нижнем белье. За его спиной стояла перепуганная Маро.
– Я увожу Тамару, дядя Зосим, и хочу, чтобы ты и тетя Маро знали об этом...
– Бери на здоровье... Из-за этого ты меня разбудил? Она ничего мне не должна, за комнату уплачено вперед, так что...
– Дядя Зосим, видел ли ты выходящими из ее комнаты Мамуку Яшвили, или Дутуйю Центерадзе, или Ласайю Басилия, или Торнике Кинцурашвили?
– Да что ты пристал ко мне, парень? Караульщик я при ней, что ли?
– Нет, дядя Зосим, ты человек правильный! Скажи мне правду!
Зосим замялся, почесал
– Не стану врать, сынок... Выходящим не видел никого!.. Трижды приперся Дутуйя Центерадзе, вдрызг пьяный, ломился к ней в дверь, да она не впустила его... Два раза пожаловал Торнике Кинцурашвили, тоже под мухой, и ушел ни с чем... Ты первый, кого я вижу ночью у нее в комнате...
– Зосим заглянул в глаза стоявшей с чемоданом в руке Тамаре.
– За что же ее осрамили?
– спросил Бачана.
– От нас, детка, никто про нее не слышал ни одного худого слова! выступила вперед Маро.
– Наоборот, мы всегда говорили обратное, да кто поверил?
– Идем!
– Бачана взял из руки Тамары чемодан.
– Да куда ты ее ночью тащишь, детка? Подождали бы до утра, собрала бы вас в дорогу, как полагается...
– засуетилась Маро.
– Больше того, что вы сказали, ничего ей не нужно!..
– ответил Бачана.
– До свиданья, спасибо вам!
– добавил он.
– Знает ли твой дед о том, что ты делаешь сейчас?
– спросил Зосим Бачану, когда тот был уже во дворе.
– Знает!
– ответил коротко Бачана и взял Тамару за руку.
– Идем!
Шли молча. Выйдя на шоссе, Бачана поставил чемодан, присел на обочине дороги и свернул цигарку. Тамара уселась рядом. Передохнув, они двинулись дальше. Следующий привал устроили перед началом Насакиральского подъема.
– Скажи что-нибудь!
– попросила Тамара.
Бачана извлек из-за пазухи сверток и молча положил его на колени Тамары.
– Что это?
– спросила девушка.
– Мой аванс за трудодни... Шестьсот рублей... На первых порах хватит тебе... Купи муки...
– Голос у Бачаны прерывался.
Тамара развернула сверток, взглянула на деньги, затем снова аккуратно завернула их, засунула сверток Бачане за пазуху, уткнулась головой в колени и горько разрыдалась. Бачана не стал утешать и успокаивать ее. Он ждал, когда девушка выплачется. Не дождавшись, Бачана заговорил:
– Плакать полезно... Когда у меня болит что-нибудь или я расстроен и сердце каменеет в груди, я ухожу в лес, ложусь под деревом и плачу... Плачу, как маленький, громко... Плачу целый день, пока не иссякнут слезы и не оттает сердце... Потом мне становится лучше... Поплачь!.. Облегчи сердце. Иначе человек умрет... Ты не обижайся... Люди тут ни при чем... Виновата твоя красота, изумительная твоя красота. А наши мужики... Что ж, они перегрызлись от зависти друг к другу... Три месяца я не смыкал глаз, все думал о тебе... И кто тебя создал, такую красавицу с такими ласковыми глазами?.. Каждому кажется, что ты улыбаешься только ему, ласкаешь взглядом только его... И мне так казалось. Я знаю, глупость это!.. Знаю, но... я очень тебя люблю, очень... И я не смогу без тебя... Я умру... Тамара перестала плакать. Она изумленно внимала словам Бачаны. А он продолжал: - Мне скоро семнадцать... Это не много, но и не мало... Я знаю, ты смотришь на меня, как на ребенка... Ты не удивляйся... Я так сильно тебя люблю, так сильно... Что мне делать?.. А деньги ты возьми... Я их не украл... Их дал мне дед... Для тебя... Дед мой - мудрый человек... это он меня прислал к тебе, он велел увести тебя отсюда. Если б ты могла меня полюбить... Но ты слишком красива, и я не знаю, что станет с тобой... Мал я еще, чтобы уберечь тебя, заботиться о тебе... А я так тебя люблю, так сильно... Я три месяца не сплю, все ночи напролет думаю о тебе...