Закон вне закона
Шрифт:
– А чему нам учиться?
– Это опять похожая на испанку нахалка выступила.
– Мы уже все умеем.
– Это не то умение, - усмехнулся я.
– И не совсем общественно полезное. Городу, например, очень штукатуры нужны и маляры. Сейчас вы пройдете регистрацию и можете с этой минуты начинать новую жизнь.
– А кто не хочет? Может, я по призванию работала? Может, у меня темперамент горячий?
– Даю справку: тем, у кого призвание и темперамент горячий, я предоставлю работу по прежней специальности. Зарплата стабильная,
Вот тут и грянули с облегчением долгожданные аплодисменты. Я поднял руку.
– Поясняю. Работать по специальности будете в Зоне, по обслуживанию заключенных. У них тоже темперамента хватает. Там уже строится для вас спецпомещение.
– А премиальные?
– растерянно, по инерции, еще полностью не осознав размеры катастрофы, спросила испанка.
– Это просто. Зеки в качестве поощрения будут делиться с вами посылками и передачами. Тем более что вы не только по призванию, но и за кусок хлеба.
И пока они врубались, затаив дыхание, я обратился к голубым нетрадиционалам:
– Как источнику заразы, разврата, совращения малолетних, вам нет места среди нормальных людей. Ваша голубая сексуальная свобода кончилась. Косметички при вас? Вот и хорошо. Грузитесь в автобус, вас сейчас же доставят в Зону, в спецбарак.
Голубые с визгом бросились врассыпную. Наши ребята быстро их блокировали и, невзирая на "кулачки и царапки", вытеснили за дверь, а там покидали в автобус и помахали вслед платочками.
– Ну что, девочки?
– обратился я вновь к напуганным проституткам. Определились в своих пристрастиях? Готовы отказаться от позорного ремесла? И заняться созидательным трудом?
– А уехать из города можно?
– опять же проявила инициативу Испанка.
– Это ведь она?
– шепнул я Волгину. Тот чуть заметно кивнул. Установить на сутки наблюдение, а потом доставить ко мне.
– Уехать можно. Только все отъезжающие пройдут контроль на венерические заболевания, СПИД и причастность к преступлениям.
Вот тут они бросились в атаку. Вернее - к дверям.
Но ребята к такому повороту были готовы: с помощью огнетушителей (самое подходящее в данном случае оружие - они хоть и бляди, но все-таки женщины), подавили темпераментную панику без телесных повреждений.
– Все, - сказал я, когда девицы по возможности привели себя в порядок.
– Разбирайтесь по группам.
Расклад в конце концов получился такой: восемьдесят процентов путан изъявили желание заняться честным трудом, почти двадцать - уехать из города, на гастроли стало быть. А в Зону попросились всего две толстенные девахи, и то с условием, что жить будут в городе. Я дал согласие, но предупредил: если они и в городе станут утолять свои страсти, то отправлю за проволоку на постоянное местожительство - до полной потери квалификации.
Прощаясь с девушками, я еще раз напомнил, что отныне занятие проституцией -
Оставалось решить вопрос с двумя грязными вокзальными барышнями они как раз проснулись. Но это проще простого: я попросил Волгина позвонить от моего имени начальнику вокзала и обязать его оформить их уборщицами. Ежели они сделают попытку вернуться к своей первой специальности, то будут немедленно отправлены вслед за толстыми девками.
– Как думаешь, - поинтересовался я у Волгина по пути в Замок, сколько еще врагов мы сегодня нажили?
– Кто знает?
– философски вздохнул он.
– Время покажет. Может, все другим боком обернется. Дети ведь тоже врачей не любят...
– Из Терема так ничего и нет?
– Нет, - он покачал головой.
– Ты прав - надо отсюда тропу прокладывать.
– На Испанку у меня надежда...
– Я блядям не верю.
Операция "Наперсток" и др. Лесной терем
Ваня Заика валялся в своей комнате, на втором этаже. В распахнутое окно шумел лес, глухо и тревожно. По полу бегали солнечные пятна. Во дворе кто-то из боевиков, матерясь и, судя по звуку, неумело, колол дрова.
Ваня взял со столика сигарету, зажал в губах, забросил руки за голову, уставился в потолок.
Только что он вышиб за дверь очередного курьера, передавшего очередные дурные вести. Сговорились, суки, почуяли слабость. И мало того что за поддержку требуют нахально много, так еще и дали понять (прямым текстом), мол, во всех проколах виноват он сам. Да еще обязали срочно блокировать дорогу в город, перекрыть поступление продуктов питания. Умники, блин. Это и без них пьяному ежу понятно. И давно бы сделали. Да где силы взять? Братва потихоньку разбегается, а блокада - это еще и потери неизбежные: у Серого не пацаны с рогатками, не мужики с кольями.
Однако надо действовать. Но не блокировать. Семеныч правильно говорит, будем караваны перехватывать и к себе в лес направлять. Пусть не каждый, сколько сможем. Но напряженку для города создадим (Серому-то это сейчас ой как не надо) и сами подхарчимся.
Торопиться нужно. Откладывать нельзя. До сходки всего ничего осталось. Как ему сообщили: город Дедовск, гостиница "Националь", малый банкетный зал. Без оружия, без охраны. Значит, такие условия двинут, что не моргнешь, не ахнешь.
Вот хренотень-то настала. Впору у государства подмоги искать...
По ступеням простучали женские каблуки.
– Можно, Иван Петрович?
– послышалось за дверью.
"Неприкасаемая" горничная Надюша вошла. Очень на вид приятная: в белой наколочке на русых кудрях, в белом передничке и юбчонке в обтяг, много выше колен, из юбчонки стройные длинные ноги струятся.
– Ты зачем?
– Ваня бросил окурок, не попал в пепельницу.
Надюша подобрала его, опорожнила пепельницу в пластиковый мешок.