Закон Выброса
Шрифт:
Разумеется, по «туристам» начали стрелять, но пробить автоматными пулями черные бронекомбезы оказалось не так-то просто. Да и стреляли далеко не все бойцы, ослепленные пламенем горящего напалма. А те, что стреляли, делали это не очень метко – если долго смотреть на огонь, то сразу после этого снайпер из стрелка будет, мягко говоря, неважный.
Тем не менее двоих «туристов» подстрелить удалось. Одному в несколько очередей разворотили бронестекло шлема, превратив его содержимое в кроваво-костяную кашу. Второму же пули попали в рюкзак, результатом чего стал мощный взрыв, ослепивший стрелков
А потом раздались еще четыре взрыва, и полковник Геращенко понял, что он лишился последнего танка и оставшихся БТРов: «туристы»-камикадзе с рюкзаками, начиненными взрывчаткой, превратили бронемашины в груды металлолома.
И это было далеко не все.
Из люков лезли новые и новые бойцы, движениями очень похожие на человекоподобные машины, запрограммированные на убийство. У многих из них были продвинутые бельгийские автоматы FN F2000 с подствольными гранатометами, из которых воины в черных бронекомбинезонах стреляли весьма метко.
Геращенко понял сразу: это не люди.
Кибы.
Изобретение академика Захарова, которым он довольно успешно приторговывал в Зоне. Боевые киборги, ничего больше не умеющие, кроме как убивать. Довольно тупые, но недорогие в производстве, а главное – начисто лишенные страха смерти. Таким совершенно по фигу, что с рюкзаком, начиненным взрывчаткой, под танк броситься, что грудью на пулемет идти, поливая его из FN F2000. Если не знать, что это не человек, а биомашина, психологический эффект, конечно, мощный. Деморализующий противника весьма и весьма, не говоря уж о потерях от столь безбашенных действий.
Но все-таки у бойцов Геращенко было преимущество. Хоть боевые машины академика были эффективны на редкость, но из люков они лезли по одному в две-три секунды. И это дало людям полковника некоторое время, чтобы протереть глаза и начать поливать противника из всех стволов.
Несколько минут рубилово было знатное. Геращенко много чего повидал на своем веку, но так и не смог привыкнуть к жестким картинам прямого огневого контакта.
Вот одному бойцу пулей разнесло кисть, и два оторванных пальца летят по воздуху словно в замедленной съемке, разбрызгивая во все стороны кровавые капли.
Вот второй стреляет с колена, разодрав рот в безумном крике, на зашкаливающем адреналине не чувствуя боли от того, что одной стопы у него уже нет и стоит он на кровоточащем обрубке, – а может, и понимая все, но не желая принять случившееся, глуша его в себе горячкой боя.
Вот третьему подствольной гранатой, разорвавшейся между ногами, вбило бронераковину вглубь таза, наверняка разворотив его в костяное крошево, – и теперь парень лежит на боку, сдвинув колени, все понимая и просто надеясь, что его товарищ отвлечется на мгновение от перестрелки, чтобы подарить боевому товарищу пулю в голову – самый ценный и желанный подарок для него в эти мгновения…
А потом бойцов Геращенко сильно выручили две прилетевшие «вертушки», сбросившие на люки бочки с напалмом.
Нескольких кибов объяло пламенем, но не это было главное – текучее пламя пролилось в три люка, и, хотя из трех оставшихся продолжали лезть биороботы Захарова, им это не помогло. Бойцы полковника сосредоточили огонь на оставшемся противнике, плюс к ним подключились «вертушки», поливая кибов из пулеметов…
И на этом атака закончилась.
Люки начали быстро закрываться. Настолько быстро, что один из кибов не успел вылезти, и его просто перекусило напополам стальным краем люка, отрезав верхнюю часть туловища словно большими ножницами. Однако это не помешало ему напоследок перевернуться на спину и всадить гранату в зависший над ним вертолет.
Выстрел из подствольника оказался удачным вдвойне. Пилот попытался увести машину от гранаты, но расстояние до стрелка было небольшим, и удалось ему это неважно.
Граната ударила в хвостовой винт вертолета. От взрыва машину резко рвануло в сторону, и она врезалась во вторую «вертушку», внутри которой от удара полыхнул контейнер с напалмом. В результате оба вертолета, объятые пламенем, рухнули на землю, а Геращенко глухо застонал от бессильной ярости. За пять минут он потерял все бронемашины и четверть личного состава, что было равносильно провалу операции. И если прошлый неудачный штурм бункера Захарова удалось как-то объяснить начальству, сохранив при этом звание, новый генерал, усевшийся в старое кресло, за такое как минимум звезду с погона сковырнет, а уж с должности попрет – это сто процентов. Или вообще уволит по служебному несоответствию.
Видимо, все это было написано на лице Геращенко. Потому что один из ученых подошел к нему и сказал без всяких там «разрешите обратиться»:
– Как я понимаю, теперь нам конец.
Полковник пожал плечами.
– Не факт. Свернем операцию. Сейчас прилетят остальные две вертушки, туда загрузим раненых, сами организованно пойдем к кордону.
– Не получится, – покачал головой ученый. – Вертушек не будет. Я уже отправил генералу отчет о случившемся, и он отозвал вертолеты. Кстати, в случае провала операции мы не выйдем из Зоны: нас расстреляет охрана кордона. Новому генералу не нужны свидетели неудачной попытки завладеть коллекцией артефактов Захарова – говорят, за это сняли предыдущего.
– Так вот зачем вас ко мне прикрепили, – невесело усмехнулся Геращенко. – Следить и стучать. Я так и думал.
– Не совсем, – отозвался ученый. – Генерал предвидел, что у вас в очередной раз может ничего не выйти обычными методами. И позволил мне с коллегой захватить с собой для испытаний необычное оружие.
– Что за оружие? – нахмурился полковник, который очень не любил, когда его используют втемную.
– Излучатель на основе стационарной «смерть-лампы» «мусорщиков». Мы его сконструировали, но пока не испытывали…
Ученый замялся.
– Понятно, почему не испытывали, – кивнул полковник. – Есть опасение, что ваша вундервафля в случае провала разнесет половину Зоны – но в Зоне это не страшно, очередной Выброс все спишет. Если получится, генерал получит коллекцию редчайших артефактов плюс сверху очередные плюшки. Нет – ну, что поделать, погиб Геращенко с командой на зараженных землях, не он первый, не он последний.
– Думаю, вы правы, – кивнул ученый. – А еще я думаю, что у нас с вами нет другого выхода. К счастью, установка осталась в одном из грузовиков и не пострадала, я уже проверил. Прикажете ее распаковать и привести в боевое положение?