Законный брак

Гилберт Элизабет

Глава 3

Замужество и история

Брак – первое общественное обязательство.

Цицерон

Если брак – не машина по достижению полного блаженства, что же это такое?

Ответить на этот вопрос мне было особенно сложно, потому что брак (как историческое понятие) не поддается попытке простого определения. Такое впечатление, что брак меняется быстрее, чем кому-либо удается нарисовать его точный портрет. Брак перерождается. В течение веков он менялся, как погода в Ирландии: постоянно, без предупреждения и быстро. Нельзя даже с уверенностью свести брак к такому простому понятию, как священный союз мужчины и женщины.

Во-первых, не всегда брак считался священным, даже в христианской традиции. И по правде, брак в человеческой истории по большей части был союзом мужчины и нескольких женщин.

Бывали случаи, когда браком называли союз одной женщины и нескольких мужчин (как в Южной Индии, например, где на несколько братьев иногда одна невеста). Иногда признавался брак между двумя мужчинами (в Древнем Риме, где союз двух аристократов мужского пола некогда считался законным); или братом и сестрой (в средневековой Европе, в целях сохранения ценной собственности); или между двумя детьми (тоже в Европе, по настоянию родителей, оберегающих наследство, или власть имущих церковников); или еще нерожденными детьми (в тех же целях); или между двумя людьми, принадлежащими к одному социальному классу (снова в Европе, где крестьянам в Средневековье нередко запрещали жениться классом выше, чтобы сохранить порядок и чистоту общественной иерархии).

Порой брак также намеренно воспринимают как временное явление. В современном революционном Иране, к примеру, молодые пары могут попросить у муллы специальное разрешение на брак – сигхех, «пропуск» соединяющий пару всего на один день. Этот «пропуск», позволяет мужчине и девушке спокойно находиться рядом на публике и даже совершенно легально заниматься сексом, что, по сути, является санкционированной Кораном и законно защищенной разновидностью временных романтических отношений.

В Китае определение брака некогда включало священный союз живой женщины и покойника. Это называлось «брак с призраком». Молодая девушка из уважаемого рода могла выйти замуж за покойника из хорошей семьи, чтобы скрепить два клана родственными узами. К счастью, никакого контакта живой плоти со скелетами не подразумевалось (свадьба была, можно сказать, абстрактной), но для современных ушей идея всё равно звучит, как из фильма ужасов. При этом для некоторых китаянок подобный обычай стал идеальной общественной позицией. В девятнадцатом веке на удивление много женщин в Шанхае были заняты в шелковой торговле, и некоторым удалось стать довольно успешными бизнес-леди. В поисках большей экономической свободы они предпочитали подавать прошения о «браках с призраками», чем сажать на шею живых мужей. Для молодой амбициозной женщины, ведущей торговлю, трудно было придумать более легкий путь к независимости, чем брак с уважаемым трупом. Она обретала общественный статус жены, избавив себя от стрессов и неудобств реальной семейной жизни.

Даже когда брак стал союзом мужчины и всего одной женщины, он не всегда служил тем целям, что подразумеваются сейчас. На заре западной цивилизации мужчины и женщины вступали в брак, как правило, в целях обеспечения физической безопасности. До появления государств, в дикую дохристианскую эпоху Месопотамии и Леванта, семья была основной функционирующей ячейкой общества. Семья генерировала все основное жизнеобеспечение – не просто общение и досуг, но также еду, жилье, образование, религиозное воспитание, медицинский уход и – что немаловажно – оборону. Жизнь в колыбели цивилизации была полна опасностей. Одиночество превращало человека в мишень. Чем больше родственников, тем безопаснее. Люди заключали браки, чтобы увеличить число родных. Главным помощником был вовсе не супруг, а вся большая семья, действовавшая (как у хмонгов) как единое целое в постоянной битве за выживание.

Эти большие семьи разрослись и превратились в племена; племена стали царствами, а царства – династиями, которые стали воевать друг с другом, устраивая разорительные завоевания и геноцид.

Ранние иудеи появились именно в результате такой системы – вот почему Старый Завет представляет собой генеалогический калейдоскоп, где понятие семьи является центровым, а чужаков презирают. Он пестрит легендами о патриархах, матерях семейств, братьях, сестрах, наследниках и их многочисленной родне. Конечно, эти семьи не всегда были здоровыми и гармоничными (братья убивали братьев, продавали в рабство сестер, дочери соблазняли отцов, а супруги изменяли друг другу), но основное повествование всегда связано с историей и бедствиями клана, а брак – это главное средство развития сюжета.

А вот Новый Завет – или, если хотите, пришествие Иисуса Христа – обесценил старую клановость до поистине революционного предела. Вместо того чтобы продолжить клановую идею об «избранном народе против всего мира», Иисус (холостяк, в отличие от великих героев-патриархов Старого Завета) стал учить, что все мы избранные, все мы братья и сестры, объединенные родом человеческим. Понятно, что столь откровенно радикальную идею никогда не приняли бы в традиционной клановой системе. Ведь признать чужака своим братом можно было, лишь отрекшись от настоящего, биологического брата и нарушив древний закон, связывающий человека священными узами с кровными родственниками и автоматически противопоставляющий его нечистым аутсайдерам. Именно эту жестокую клановую преданность христианство стремилось побороть. Как говорил Иисус «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Евангелие от Луки, 14:26).

Разумеется, это было чревато. Если уж низвергнуть всю социальную структуру человеческой семьи, то чем ее заменить?

План ранних христиан был до невозможности идеалистичен, если не сказать утопичен: создать на Земле точную копию рая. «Откажитесь от брака и подражайте ангелам», – учил Иоанн Дамаскин примерно в 730 году н. э., вполне конкретно обрисовывая новый христианский идеал. А как подражать ангелам? Подавляя человеческие желания, само собой. Разрубив все естественные человеческие связи. Сдерживая все страсти и привязанности, кроме стремления слиться с Господом. Ведь в воинстве ангелов не существует ни жен, ни мужей; ни матерей, ни отцов; ни поклонения предкам; ни кровных уз, ни кровной мести; ни страсти, ни зависти, ни тел, а главное – никакого секса! Вот какой должна была стать новая система человеческих отношений, смоделированная по примеру самого Христа и основанная на целибате, чувстве братского всеединства и абсолютной чистоте.

Отказ от сексуальности и брака представлял собой массовый отход от старозаветного типа мышления. Ведь у иудеев брак всегда считался самым моральным и почетным общественным явлением (иудейские священники должны были быть женатыми людьми), а в границах брачного союза откровенно предполагался и секс. Разумеется, супружеская неверность и беспорядочные связи в древнеиудейском обществе считались преступлением, однако никто не запрещал мужу и жене заниматься сексом и даже получать при этом удовольствие. Секс в браке не был грехом, секс в браке был… браком. Ведь именно при помощи секса на свет появлялись иудейские младенцы – а откуда взяться племени, если не наделать кучу иудейских младенцев?

Однако ранние христиане вовсе не собирались делать христиан в биологическом смысле (как младенцев, выходящих из утробы). Нет, их интересовало обращение христиан в интеллектуальном смысле (уже взрослых людей, обретающих спасение по собственному выбору). Христианином необязательно было рождаться – к христианству приходили взрослыми, через благодать и святость крещения. Поскольку в потенциальных христианах для обращения никогда не могло возникнуть недостатка, не было необходимости и осквернять себя производством детей путем мерзкого сексуального контакта. А если дети больше были не нужны, вполне логично, что и брак перестал быть необходимым.