Законодатели
Шрифт:
Вся кучка рабочих была объята ужасом, и Абрасак увел их, оставив в одиночестве виновного, лишенного возможности двигаться.
Только на следующие сутки освободил он великана, полностью укрощенного, и тот ползком приблизился к нему и лизал его ноги.
Абрасак помиловал его, но строго объявил, что если кто-либо осмелится впредь бунтовать и поднимет руку на него или одного из товарищей, то будет наказан таким же образом и останется недвижим до тех пор, пока не подохнет с голоду.
Весть об этом происшествии быстро разнеслась по всем племенам, внушая страх и почтение к необыкновенным существам, которые могли располагать жизнью и смертью, а по желанию взлетать в небо и исчезать.
У
Дикари все более и более привыкали к работе, и Абрасак убедился, что даже у первобытных людей потребность в труде была врожденной, удовлетворявшей их и развивавшей их способности.
Ни на минуту не терявший из вида главную свою цель, Абрасак начал формировать войско для осады города магов, а в товарищах своих имел преданных и деятельных помощников.
Медленно, но непрерывно велось обучение грозных дикарей, с возраставшей ловкостью вырезавших стрелы, вязавших луки, выделывавших кистени, грубые кремневые топоры и прочее оружие. Образовывались многочисленные отряды, и если вооружение и боевое обучение солдат-исполинов еще не достигли совершенства, то дух был превосходен, а участившиеся кровавые стычки доказывали, что воинственный пыл был вполне пробужден.
Подобно тому, как брошенный в воду камень образует круги, идущие все дальше от места падения; так и просветительное, вызванное Абрасаком движение захватывало все шире отдаленные племена необозримых лесов. Всюду выкорчевывались деревья, расчищалась земля и строились первобытные, нравившиеся дикарям дома с плоской крышей.
Итак, все шло как будто очень хорошо, а между тем Абрасак не был доволен, и часто лицо его омрачалось, а кулаки бешено сжимались. Его мучило воспоминание об Уржани, и грызла ревность. Намерение похитить ее и сделать своей женой оставалось непоколебимым, тревожа его днем и мучительно преследуя по ночам; но бывало, что его охватывала ярость и спесивая голова печально склонялась, когда он окидывал взглядом то, что его окружало. Где поместит он дочь мага, привыкшую к изысканной роскоши и красотам искусства во всех его видах? В настоящую минуту она должна жить в сказочном дворце Нарайяны, высеченном словно из исполинского сапфира. Там все – искусство, красота, гармония, начиная с великолепных садов, полных редких птиц, цветов, веселья, фонтанов и до мельчайших украшавших комнаты безделушек.
С врожденной железной волей стряхивал он с себя минутную слабость и отчаяние, решив, что Уржани должна будет довольствоваться тем, что он сможет временно предоставить ей; а затем, когда будет завоеван город магов, он сложит все свои сокровища к ногам обожаемой женщины.
Несмотря на такое решение, он всеми способами старался приготовить для будущей пленницы самое красивое и удобное жилье. Путем изысканий ему удалось открыть копи различных минералов и его мощным слугам пришлось добывать огромное количество этого богатого материала; но когда он начертил план постройки дворца, и пришлось приступить к решению задачи, как применить все эти богатства, то пришел в бешенство.
– Мне кажется иногда, что я сойду с ума. Все отдал бы я на свете, чтобы растерзать кого-нибудь из этих проклятых магов или взорвать дрянную планету, на которой ничего нет, кроме чудовищ, пустого астрала и гнезда эгоистов-тиранов! – в ярости воскликнул он.
– Я
– Ах, ничего ты не понимаешь! – с неудовольствием возразил Абрасак. – Я говорю, что астрал пуст, потому что в нем нет ни одного клише, которым я мог бы воспользоваться, так как мне известен магический способ, как вызывать и уплотнять астральные клише. Чему ты удивляешься? Что такое галлюцинация, марево и т.п.? Это – вызывание и бессознательная материализация астрального клише; вызывание частичное и случайное, правда, делаемое невеждою, но суть явления не меняется, когда оно вызвано магической сознательной силой ученого. Находись мы теперь еще на нашей старой Земле, я мог бы свободно выбрать астральное клише любого дворца, – хотя бы дворца Семирамиды, – вызвать его, уплотнить и придать ему действительность настоящего здания на определенное время и даже навсегда. Я мог бы это проделать, и здание было бы готово, и таким же точно способом можно было бы его обставить. Но в этом проклятом новорожденном мире еще нет художественной архитектуры, а клише шалашей или дуплистых деревьев, населенных «обезьянами» вроде наших, мне не нужны. Нет здесь даже скрытых сокровищ, из которых слуги мои могли бы добыть для меня разные хорошие и драгоценные вещи. Что же касается прекрасных магинь, то их еще надо добыть!… Но мы достанем их, клянусь! – прибавил он вдруг, оживляясь и потрясая сжатым кулаком. – А так как все они первоклассные искусницы, то и сделают нам все необходимое – как нарядное одеяние, так и художественную утварь.
Жан д'Игомер рассмеялся, очень довольный.
– Будем надеяться, что это счастливое время скоро наступит, и судьба пошлет мне в супруги белокурую красавицу с белоснежным лицом и сапфировыми глазами. Таков мой идеал женской красоты.
Абрасак вдруг звонко, насмешливо захохотал.
– Воображаю, какой шум они поднимут, когда я сочетаю их с кавалерами вроде вас – амфибиями двух миров – и вовсе не похожими на приторных господ божественного города, напичканных добродетелями и идеалами… Но все это – дело будущего, а пока надо приняться за работу и приготовить нашим дамам возможные удобства.
И действительно принялись за работу. Сооружаемый Абрасаком дворец, хотя и был из драгоценного материала, выходил тяжелым, не изящным, с четырехгранными колоннами и неуклюжей плоской крышей. Выделывали также и посуду из золота или серебра, но все эти предметы первой необходимости отнюдь не могли притязать на художественную красоту.
Глава седьмая
В то время как Абрасак готовился таким образом к смелому нашествию и украшал по возможности будущее жилище обожаемой женщины, в городе магов праздновалось бракосочетание Нарайяны и Уржани.
Уржани была в простой широкой белой тунике, опоясанной таким же кушаком; голову ее покрывала длинная серебристая фата, прикрепленная венком цветов, в чашечках которых мерцали голубоватые огоньки, а с шеи спускался на грудь на тонкой цепочке золотой нагрудный знак, которым отличалась дочь мага высших степеней. В сопровождении своих родителей, молодых подруг и товарок, тоже посвященных, невеста отправилась в подземный храм, где уже находились Нарайяна, Супрамати, Удеа, Нара, Ольга и еще кое-кто из близких друзей.