Законодатели
Шрифт:
Но вместо терпимости и любви, которые должны бы проявлять достойные этого имени наставники, «отсталые» дают полную волю своему тщеславию и эгоизму, пользуясь своими знаниями и применяя силы природы исключительно с целью внушать страх, чтобы упрочить свою власть.
Из храма вышли все те, кто был необходим для руководства народов: царь, священнослужитель, ученый, врач; но все они ревниво скрывали свою науку, делясь только поневоле обрывками знания, и в какую бы сторону ни обращался пробужденный разум меньшого брата, всюду наталкивался он на непроницаемую тайну.
– Я не совсем тебя понимаю, учитель, –
Он вдруг остановился в смущении.
– Ты хочешь сказать, что мы поступаем так же и нам не следовало бы осуждать своих подражателей? – спросил Дахир, с шутливой улыбкой, бросившей в краску его ученика. – Не оправдывайся. Со своей точки зрения ты прав; но только, знаешь, ведь в песне-то важен тон. Мы соразмеряем истину с разумением и облекаем покровом тайны опасные силы, которые в руках невежд привели бы лишь ко злу и причинили бы неисчислимые несчастия. Но мы с радостью разливаем свет и стараемся научить каждого, способного к восприятию учения. Словом, мы ищем добровольных учеников, а не отстраняем из опасения соперничества с их стороны; мы желаем возвысить души, а не держать их в невежестве, чтобы лишить их возможности препятствовать удовлетворению жажды властолюбия и тщеславия. Что касается царя, священнослужителя или врача, то несомненно, те должны были бы всегда стоять выше толпы по своим знаниям, как душевной, так и телесной природы, и получить особое образование для того чтобы достойно выполнить свое священное назначение.
Вернемся, однако, к нашему предмету. К чести «отсталых», должен сказать, что среди них встречаются всегда более развитые духи, понимающие свое назначение. Такие-то начинают учить младших и берут учеников, а в помощь им приходят миссионеры. Те, будучи одушевлены истинной любовью к ближнему, выступают из мрака храмов, возвещают великие истины и проповедуют непреложные законы единения и любви. Между этими миссионерами находятся послы божественные, которые пробивают брешь во тьме и дают толчок к прогрессу на несколько веков.
Время также делает свое. Доходящие до народов крупицы знания и общественный строй, введенный властителями для собственного удобства, приучают к порядку и развивают умы. И вот наиболее деятельные, упорные и разумные возвышаются настолько, что в свою очередь становятся посвященными.
Конечно, эти новички слишком горды и себялюбивы, чтобы делиться своими знаниями и просвещать низших братьев; они прикрываются клятвой молчания и властвуют еще суровее, нежели их предшественники. Но брешь пробита, и армия учителей все более и более пополняется адептами из низших, подчиненных народов.
Да и среди самих учителей происходят также большие перемены: значительное число их, исполнив свое назначение, покидают планету, а другие принимают на себя особое назначение и под именем «великих открытий» раскрывают перед современниками какую-нибудь затерянную или позабытую научную тайну.
Таким образом движется развитие человечества, просвещаемого и подталкиваемого вперед божественными миссионерами, которые вновь возжигают свет истины каждый раз, как тьма слишком сгущается и вера начинает меркнуть.
Первые адепты всякого откровения, или, если хочешь, вероучения, всегда бывают воодушевлены великой ревностью и поистине возвышенным пылом, потому что они стоят уже на границе слепоты и полной грудью вдыхают дух истины, которая сулит как будто обновление всему миру. Но по исчезновению высокого проповедника и его первых учеников люди привыкают к свету, а дальнейшие последователи не помнят окутывавшего человечество страшного покрова мрака, и без всякого уже восторга пользуются добытыми для них преимуществами.
Затем пробуждается столь могучее в человеке зло, и с трудом приобретенный свет становится сперва достоянием немногих, потом затемняется и, наконец, угасает в полном равнодушии, неверии и отрицании…
Чтобы ты лучше понял меня, приведу тебе примеры из истории нашей умершей родины-Земли и напомню, как состарился, померк и умер Озирис, уступив свое место Юпитеру, которого в свою очередь заменило божественное учение Христа.
Заметь также, что во все переходные эпохи люди яростно уничтожают то, что прежде обожали и чтили; нет ничего святого для варварских рук фанатиков. Но неистовство это быстро улетучивается, и в недрах новых верований, только в ином виде, развиваются подражатели прошлого.
Искуснейшие руки, разумнейшие головы захватывают власть, а невежественные и еще отсталые массы оковываются прочной цепью, и вот те, кто более всего гремел против изуверства и деспотизма храмов, создают сами религиозную нетерпимость во всех видах и веками держат человечество под самым жестоким духовным игом.
Между тем в этой кровавой школе способности развились, даже наименее восприимчивые к знанию догнали своих братьев и, дыша ненавистью и возмущением, взбираются на последние ступени, отделяющие их от «отсталых».
Они больше всех страдали за время своего долгого и тяжелого восхождения; их более тяжелый и менее гибкий ум проникся громадным тщеславием и узкой односторонностью. Истиной они признают только свое знание, добытое ценой изнурительной борьбы, а право на существование они признают только за тем, что могут осязать и удостоверить посредством своих несовершенных инструментов.
А так как никакой скальпель не может сыскать душу в рассекаемой ими материи, никакой микроскоп не показал еще им астрального тела, а сами они не в состоянии осязать невидимое, то и постановляют, что существует одна лишь видимая ими материя, а духовное начало дерзко вычеркивается из мироздания.
Основываясь на законах природы, – тех, которые им известны, конечно, – они проповедуют материализм, небытие заменяет Бога, научная нетерпимость, преемница нетерпимости религиозной, царит полновластно и… вот мы и дошли до последних времен цикла.
Точная наука, жестокая, непреклонная и материалистическая, растет и процветает; но в ее разветвлениях удушаются и чахнут вера, совесть и законы нравственные.
Разражается полная вакханалия. Открытия быстро сменяются одно другим и страшные силы природы порабощаются на черную работу; не зная законов, управляющих исполинами пространства, из них делают каторжников, не допуская и мысли, что может случиться происшествие, как было с учеником волшебника, который не сумел обуздать им же вызванные силы.