Законы войны
Шрифт:
В горах на Востоке занимался рассвет…
Меньше чем через час он остановил машину в месте, которое называлось «старая крепость», хотя крепостью оно не было. Это был один из самых больших постоялых дворов в мире, на полдороге между Кабулом и Баграмом. Высоченный вал земли, скрывающий несколько квадратных миль постоялых дворов, ремонтных мастерских, стоянок. Все это построили русские водители, караванщики, которые водили караваны на Кабул, Джелалабад и Кандагар. Когда русские войска взяли Кабул – при некоей помощи этих самых водителей, – многие из завсегдатаев этого места думали, что кончилась вольница. Увы, они
Надо было немного заправиться – на всякий случай. «Датсун» хорош всем, но в скромном аппетите его не заподозришь. И топливо было – но его было мало, а в Афганистане никто никогда не ездил с полупустым баком, заправлялись, как только была возможность…
Да и пожрать надо купить. Жрать хочется…
Но надо сообщить своим. В первую очередь.
Он сначала подумал позвонить с одного из стационарных, которых здесь полно, но потом вспомнил – у него же в кармане две мобилки трофейные. Симки вытащены – так не проблема, вставить, позвонить и снова отключить. Он принял то же самое решение, какое в таких случаях принимают муджахеды, ашрары и прочие лихие люди, – воспользоваться телефоном на один раз.
Аскер достал мобилу, симку, вставил одну в другую, подождал. Телефон сразу не включается, как только вставляешь симку – он начинает «искать покрытие», то есть ближайшую вышку сотовой связи или дирижабль, на которых подвешены ретрансляторы в труднодоступных местах. То есть какое-то время все же проходит.
Зажглось обозначение – Рашан, уровень сигнала – три черточки, максимальный. Оно и понятно – торговое место, здесь глупо было бы ожидать иного…
Он начал набирать телефон дежурного, который помнил наизусть, но когда оставалось набрать только две цифры – телефон зазвонил. Аскер посмотрел на дрожащий в руке телефон, потом нажал зеленую кнопку.
– Это ты, русский?
Понятно…
– Салам алейкум, предатель…
– Неверный не должен давать салам правоверному, русский. Жаль, что ты этого все еще и не понял.
– А мне на это плевать, дошло?
– Как ты вырвался, русский? Как профессионал – профессионалу? Ахмадзай был не робкого десятка…
– Как профессионал – профессионалу – пошел в ж…
– Ты плохо говоришь, русский. Иншалла, я заставлю тебя ответить за эти слова. И за все, что ты сделал мусульманам…
– Иншалла, я тоже встречу тебя, сын шакала. И убью. А потом я убью каждого из вас. Ты не человек, ты – тварь. Злобное и тупое существо. Рано или поздно я найду тебя и заставлю заплатить за то, что ты сделал, понял? Бисмиллях [85] , ублюдок…
85
Во имя Аллаха…
Аскер нажал на кнопку отбоя, вернувшись к набору номера. Добил две крайние цифры. Подождал, пока пройдут гудки.
– Дежурный.
– Аскер, прошу связи.
– Ваш номер?
– Ноль – ноль – три – семь – один – пять, – назвал Аскер свой номер.
– Вы числитесь пропавшим.
– Я знаю, я на свободе. Мне нужна срочная связь с Арабом или Первым.
– Вас понял… да, инструкция на вас есть. Переключаю.
Раздался щелчок. Несколько секунд и еще один щелчок.
– Я слушаю… – Аскер узнал голос Араба, своего учителя и можно сказать, что крестного в армии.
– Это Аскер.
– Твою мать, где ты?
– На полпути. Живой.
На полпути – так называли это место, потому что оно было на полпути между Баграмом и Кабулом. Это понимал каждый, кто служил в Афганистане.
– Все, отбой. У нас тут…
Связь оборвалась. Аскер выругался, начал набирать заново – и вдруг его как будто обожгло холодом. Мерзкое ощущение, но описано точно – именно что обожгло холодом.
Он слишком долго разговаривал по этому сотовому. Слишком долго. Они его засекли. Он просто не привык опасаться своего же мобильника – те, кто засекал и раскалывал сигналы сотового, всегда был на их стороне.
А теперь – может быть, что и нет…
Твою мать!
Оружие придется оставить. Машину тоже. Иного выхода нет. Если эти предатели имеют доступ к компьютерной системе в Генеральном штабе – они запросто могут объявить его и в розыск. И тогда русские, такие же, как он, честные афганцы начнут искать его, думая, что он террорист.
Мерзость какая…
Автоматы он оставил в машине. Просто не пропустят с ними… у него и карточки-то нет, следак этот забрал, гнида. Но он русский – значит, пустят. Свой своему завсегда брат…
Казак на посту поднял автомат.
– Стой!
– Свой я… – отозвался Аскер, – свой, б…
– Мама не учила, что материться нехорошо? – участливо осведомился казак
– Нет у меня матери. Сирота я.
– А ну, подойди ближе…
Аскер послушно подошел. Видок у него, прямо скажем, был не из тех, что внушает доверие…
– Руки в гору.
Казак сноровисто обыскал подозрительного типа. Оружия нет, с виду – как псарней травили, расхристанный какой-то. И по башке ему недавно дали. Прилично дали, до сотрясения, вон синяки под глазами. И кровью от него пахнет… казак был опытный, пять лет в ПД [86] , потом по горячим точкам-то помотался.
86
Парашютный десант. ВДВ – здесь такого слова не знали.
Но он был свой.
– Тебе чего тут?
– Пожрать. На конвой попроситься.
– А бабки есть? Два рубля с пешего.
Деньги были. Трофейные.
– Афганями возьмешь?
– Да хоть рупиями…
Казак сноровисто отобрал нужные монеты.
– Проходи. В столовке спроси Кузьму, он с ребятами идти собрался…
Полиция появится минут через десять. Казак почешет затылок и скажет, что никого подозрительного не видел и пеших вообще не было. Насчет машины сказал, что не видел, как тут она оказалась и вообще – за то, что происходит за периметром, он не отвечает: поставили машину и поставили. Ему-то какое дело?
Внутри, за насыпным земляным валом, все было как и пять, и десять, и двадцать лет назад. Тяжело бронированные грузовики – они отсюда и пошли, кстати, с таким тяжелым бронированием, это потом армия начала опыт перенимать после Бейрута. Охрана, следящая, чтобы ничего не стянули, – афганцы в периметре тоже есть, а они те еще ухари. По территории разбросаны склады, дуканы, харчевни, где можно заказать борщ и тебе его подадут – тому, кто работает здесь долго, осточертела индийская и афганская экзотика. Это русское место, левых тут нет, в то время как каждому русскому здесь найдется место.