Закопайте Эльминстера поглубже
Шрифт:
И какая–то часть его хотела сохранить это в тайне, чтобы даже юный дворянин в охотничьем домике ничего не заподозрил.
Уже не говоря о Мэншуне и любом другом могущественном волшебнике.
Эльминстер запрокинул голову, сделал глубокий вздох — и улыбнулся, когда крошечная серебряная вспышка, прощаясь, вспыхнула у него под носом. Тогда он осторожно открыл дверь и шагнул внутрь так тихо, как только сумел.
Очаг почти угас, но кто–то зажёг жаровню у двери. Её пляшущие лучи падали на простыни, застывшие в обычном
И падали на Шторм Среброрукую, чьё облачённое в рубаху тело грациозно выгнулось на полу. Кто–то привязал её к ножке стола. Серебряные волосы закрывали её лицо. Она лежала неподвижно. Мёртвая или без сознания.
Она была связана поясом Арклета. Позади Эльминстера захлопнулась дверь. Он резко обернулся, сумев подавить инстинктивное желание Рун отпрыгнуть в сторону. Тут могла потребоваться близость.
Как и ожидал, он оказался лицом к лицу с полуодетым лордом Арклетом Делькаслом. Тот угрожающе наставил на него меч. За мерцающим лезвием, над пылающей жаровней, юный дворянин держал другой рукой шкатулку, в которой Шторм носила прах Эльминстера.
Взгляд Арклета был остёр, как нож.
— К счастью для моей Амарун, — фыркнул он, — ты, кажется, не знаешь, что даже утончённые, влиятельные дворяне Кормира изучают некоторые неприглядные секреты королевства — и не стесняются ими воспользоваться. К примеру, способ применения эссенции жала дармухи. Она мгновенно погружает жертву в беспробудный сон, стоит лишь оцарапать кожу, и старшие рыцари Кормира мажут ею наконечники стрел, которые прячут в одном и том же месте в каждом охотничьем домике по всему Кормиру. Сон, который судя по всему способен одолеть даже легендарных среброволосых бардов, благословлённых богами.
Эльминстер вздохнул и покачал головой, а затем отшатнулся, когда яркий кончик меча Арклета просвистел у его горла.
В разуме, который они делили друг с другом, Эльминстер швырнул в Амарун всё своё раздражение. Девушка содрогнулась, как пронзённая рыба, ответила ему той же яростью и посмотрела на Арклета.
— Твой прах! — прошипел дворянин, встряхнув шкатулку. — Я уничтожу его, если ты не вернешь мне Амарун.
Он подался вперёд, поднимая меч, угрожающе опустив шкатулку к пламени. Как раз в этот момент языки огня метнулись вверх и затрещали.
— Убирайся из неё немедленно, волшебник! Иначе ты умрёшь!
Арклет нацелил остриё меча на шею Шторм, которая лежала головой на полу. Серебряные волосы были разбросаны по лицу.
— И она тоже!
ГЛАВА ВТОРАЯ
СЛОВО ДВОРЯНИНА
К своему изумлению Амарун обнаружила, что Эльминстер в её разуме бездействует. Его контроль над телом девушки пропал. Она могла говорить и делать, что сама пожелает.
Спустя мгновение замешательства она выпалила:
— Арклет, что ты делаешь? Ты
— Эльминстер, — фыркнул юный аристократ, наградив её яростным взглядом, — можешь даже не пытаться меня обмануть! Я знаю, что это ты говоришь, а не моя Рун! Отпусти её! Уйди из неё и больше не появляйся! Иначе я уничтожу всё, что от тебя осталось! Он угрожающе взмахнул шкатулкой.
Эльминстер снова взял на себя управление, так быстро, что Рун только моргнуть успела.
— О, — заставил он ответить её тело, в этот раз с характерной интонацией, свойственной мудрецу Долины Теней, когда тот был чем–то заинтересован. — И как же?
— Я сожгу этот прах в… в огне.
Голос Арклета стих, когда его гнев сменился растерянностью.
— И? Это же прах, идиот! Чему только учат кормирских дворян в наше время? — ответил Эл, который во всех отношениях сам теперь звучал как важная и надменная пожилая маркиза.
— Я… — клинок Арклета покачнулся из стороны в сторону, потом устремился к Шторм. — Ну, я всё ещё могу…
Амарун шагнула вперёд, оказавшись прямиком нос к носу с дворянином и уперев руки в бедра. Юноша моргнул и покраснел.
— Арклет, — прошипела она уже собственным, полным разочарования голосом, — ты нарушил своё слово, не так ли? Ты клялся именем Делькаслов, не так ли?
— Я… да. Моё слово — это моя честь и честь дома Делькаслов. Но, миледи, я кое–что обнаружил этой ночью. Я…
— Что же ты мог такое обнаружить, — оборвала она юношу, глаза девушки пылали от гнева, — что оправдало бы нарушение слова?
Арклет покраснел ещё сильнее, но взгляда не отвёл.
— Я обнаружил, — сказал он, — что когда ты в опасности, я в мгновение ока готов пожертвовать своей честью — и всем остальным, боги свидетели. Я сделал это ради тебя.
Амарун задрожала, её глаза увлажнились, и прежде чем голос подвёл её, она выпалила:
— Ты связал одного друга, чтобы угрожать другому? Зачем? Ты с ума сошёл?
— Я… быть может. Я не знаю, что делать. Я не знаю, говорю ли сейчас с возлюбленной или с Эльминстером, который держит тебя пленницей в твоей собственной голове… или даже разговариваю с кем–то ещё более зловещим. В землях Велуна когда–то кишели меняющие облик существа, и боевые маги так до конца их и не вывели.
Амарун раздражённо вздохнула и отступила на шаг.
— Я — это я, спасибо, Арклет. Хотя я понятия не имею, как тебе это доказать.
Она зашагала по комнате, потом остановилась и оглянулась на него через обнажённое плечо.
— Неужели ты не можешь ничего принять на веру?
Молодой лорд наградил её кривой ухмылкой.
— Видимо нет.
Она сделала умоляющий шаг обратно к нему, протянула руки — но он снова поднял меч и прорычал:
— Я не осмеливаюсь.
Рун посмотрела на него сквозь слёзы и прошептала:
— Так что я должна сделать, Арклет?