Закрученный
Шрифт:
Близость есть близость, как ни крути.
— Ты могла бы переночевать здесь.
— Эм, а упоминал ли ты, о повелитель земли и небес, об этом хоть раз с тех пор, как мы пришли сюда?
Нет, она не знала.
— Я упоминаю сейчас.
Шурх, шурх. Нет, она еще не закончила.
— Прекрасно. Просто великолепно. Учитывая, что ты только и делал, что отталкивал меня все эти дни.
Иииии вот где корень проблемы.
— Прости меня за это. Мне, правда, жаль. Но я же веду себя уже лучше, правда? Ну, ты ведь тоже изменилась.
Отлично.
— То есть стала человечнее?
Шурх, шурх.
Что же там такое?
— То есть в этом нет ничего плохого, клянусь. Но… да, ты стала человечнее. Повторюсь, это не плохо.
— Нет, как раз плохо. Ты хочешь сказать, что я не так хороша, как была раньше.
— Нет! Я такого не говорил.
Нет, она все еще не закончила.
— То, что ты становишься, лучше — это замечательно. Чудесно, — он знал, что ему не понравятся следующие слова. — А я вот решила обидеться.
Ага, жутко не понравились.
— Ты серьезно?
— Я разве славлюсь прекрасным чувством юмора?
Если уж человеческая сторона брала над ней верх, то по полной программе.
— И почему ты решила обидеться?
— Потому что я так чувствую.
И как можно спорить с такой логикой?
— Ладно.
— Ладно.
— Мне все еще нужно поесть.
Пламя вспыхнуло в ее голубых глазах.
— Ты хочешь, чтобы я тебе позвала раба?
Нет. Да.
— Нет.
В желаемом меню была только одна позиция — по-прежнему, она сама. Но он ведь выпил кровь Сорина. И — эй — он почему-то не видел мир его глазами. Он спросил об этом Викторию.
— Кровь так действует только некоторое время, и поскольку ты провел последние сутки без признаков жизни, твоя связь с Сорином — в обоих направлениях — прошла сама собой. А теперь скажи мне, почему ты не хочешь раба?
— Я найду, кого укусить, через минуту, — придется себя заставить. — Только умоюсь.
Шурх, шурх.
— Что там у тебя в кармане?
Ее щеки сильно покраснели.
— Ничего. Иди умывайся.
Ла-адно. Он слез с кровати и побрел в ванную, уверенный, что похож на старика с тростью. И да, его бесило, что Виктория видит его таким.
— А, Эйден? Спасибо, что не убил моего брата, — сказала она перед тем, как хлопнуть дверью.
— Всегда пожалуйста.
Он почистил зубы, принял быстрый душ, заметил, что Виктория уже сложила чистую одежду в углу, надел простую серую футболку, джинсы и свои ботинки. Все было поглажено и отлично сидело.
Рыки Джуниора участились, а всхлипы Калеба, наконец, утихли. Эйден рассматривал себя в зеркале. Все еще странно было видеть себя со светлыми волосами — он годами красил свою шевелюру. Глаза тоже не давали ему покоя. Последний раз, когда он их видел, они были золотыми, а теперь — калейдоскоп цветов.
Но больше всего его поразило то, что не было ни одного синяка, царапины или отека. Он выглядел на сто
«Не мог бы ты, пожалуйста, заткнуть своего зверя, Эд? — спросил Джулиан, выдергивая его из собственных мыслей. — Весь этот рев, заглушающий все остальное, ужасно бесит, и я не уверен, что смогу это долго терпеть».
— Если мы хотим угомонить Джунира, — хотя бы ненадолго, — нам надо поесть.
«Ну так возьми раба крови, как предлагает Виктория. Пожалуйста».
Термин «раб крови» начинал по-настоящему его беспокоить. Да, это могла быть его судьба, все еще могла быть, учитывая, что у него начиналась ломка по принцессе и только по принцессе.
Его уши уловили движения. Шаги в комнате Виктории. Нахмурившись, он открыл дверь из ванной. Еще до того, как увидел, кто вошел, он это учуял. Братья Райли. Максвелл и Натан. От них пахло лесом и страхом.
Натан был бледен с головы до пят: бледные волосы, бледно-голубые глаза, бледная кожа. А Максвелл был золотым. Оба довольно привлекательные, предполагал Эйден, но оба прокляты ведьмами. (А кто нет, в наши-то дни?) Те, кого они желали, видели их уродливыми. Те, кого они не желали, видели их истинные лица, их красоту.
Эйден, конечно же, видел их настоящие лица.
Оба были нахмурены, напряжены от беспокойства и пытались успокоить плачущую Викторию.
— Что происходит? — требовательно спросил он, подходя ближе, готовый стереть обоих в порошок, если они обидели ее.
И он точно также был готов ударить кого-нибудь, когда она протянула ему кубок.
— Вот. Выпей.
Он почуял сладость, еще не увидев крови. Джуниор озверел, его рев звучал как: да, да, даааааа. Или скорее как «дааай мне». Рот Эйдена безудержно увлажнился, его десны уже исполняли победный танец. Ему даже спрашивать не надо, чтобы понять, из чьей вены была взята кровь. Виктории.
Его рука поднялась, поднося кубок ко рту, через секунду по горлу текло его содержимое, и только поглотив все до последней капли, Эйден осознал, что вообще делал.
Выпив кровь Сорина, он считал себя сильным. Идиот. Вот как ощущалась настоящая сила. Тепло разливалось по всему его телу, загораясь внутри, как новогодняя елка. Глаза закрылись от наслаждения.
Туман, который, казалось, уже прочно засел в его голове, полностью рассеялся. Каждая его клеточка оживилась, искрилась, как шампанское. Все болезненные ощущения, оставшиеся после битвы с Сорином, исчезли. Его мышцы резко пришли в тонус, увеличившись, и он даже как будто вырос на дюйм или два.