Закрытая школа. Начало
Шрифт:
— Извини, что наорал на тебя, — Макс выглядел смущенным и виноватым. — И спасибо, что не сдала меня Байрону.
— Пожалуйста.
Морозов улыбнулся и хотел было уйти, но она его остановила.
— Максим, подожди, ты будешь давать показания или нет?
— Ну какое тебе дело?
— Я видела, как отец тебя ударил. Ведь это не в первый раз? — он не ответил, только машинально потер шрам на щеке. — Ты должен сказать правду. Если он избил какую-то женщину, не покрывай его. Не позволяй ему сломить тебя. Пожалуйста, не позволяй!
А в это самое время
Она пришла к нему в комнату специально для того, чтобы наконец объясниться, разрядить это предгрозовое напряжение, что повисло между ними. Тем более то, что их тянет друг к другу, мог бы не заметить только слепой.
— Ты не перебивай меня, ладно? Я и сама собьюсь… — говорила Даша, сидя рядом с ним на кровати и теребя кофточку. — Я долго думала о том, что произошло тогда, в колодце… и вообще о нас… В общем, я решила расстаться с Максом.
Девушка посмотрела на Авдеева, желая впитать в себя его радость, но лицо Андрея оставалось хмурым.
— Даш, не стоит… — он смотрел куда-то в пол, словно видел там нечто очень интересное.
— Почему? Я тебе уже не нравлюсь?
— Нет, нравишься. Даже очень. Не в этом дело… Просто пойми, мы с сестрой уедем при первой возможности. Лучше оставить все как есть, чтобы потом было не так тяжело…
Даша смотрела на него расширившимися глазами. Этого не может быть! Это не тот парень, что заботливо поправлял на сестре шапочку и смотрел на Дашу так грустно и влюбленно!
— Я не хочу, чтобы ты страдала…
До чего же гнилая отмазка! Почему все эгоисты больше всего любят ссылаться на других, намекая, что делают что-то не ради себя, а для кого-то.
— Я поняла, не дура, — она резко встала и вышла из комнаты.
— Маша, мне нужно с вами поговорить! — Виктор Поляков поймал ее в коридоре и буквально припер к стенке.
— Да?..
Виктор отвел взгляд. Видно, что разговор был ему неприятен, но необходим.
— Я дважды видел, как из вашей комнаты выходил Максим. И я должен сказать, что подобные отношения в нашей школе недопустимы. Ему всего шестнадцать. Он несовершеннолетний!
Целую минуту Вершинина смотрела на директора в недоумении, в ее голове никак не укладывалось, что это он говорит. Наконец уложилось, и тогда Маша вырвала из его рук свой локоть.
— Виктор Николаевич, вы что?! Да как вы вообще могли такое подумать!.. — ее щеки побелели от гнева. Как можно было понять все столь превратно!
— Маша… — голос Полякова стал мягким, почти умоляющим. — Ну простите! Вы все время казались такой грустной… И я решил, что вы влюблены.
— В Максима Морозова? — она уже не знала, плакать ей или смеяться.
— Разве нет?.. Тогда в кого?.. — он снова коснулся ее руки, но на этот раз девушка не отстранилась.
— А разве вы не догадываетесь?! — она крутанулась, чтобы уйти. Но он не дал — удержал, прижал к себе, впился в губы властным, требовательным поцелуем. И это было, наверное, лучшее, что когда-либо случалось в ее жизни.
Дорогие мамочка и папочка! Сегодня у нас в школе бал. Девочки надевают красивенькие платья. Очень странные. Нет, кажется, старинные. Так тетеньки в прошлом одевались. Девочки в этих платьях такие красивые! Особенно Даша. Я думаю, Андрюша в нее влюбился. А я никогда не буду влюбляться, потому что это глупо. Все влюбленные становятся глупыми. Я буду любить только вас, Андрюшу, Алису, а еще Гномика.
У Гномика болит ножка. Его ранили. А наша учительница, Анна Михайловна, сказала, что раны надо промывать, чтобы в кровь не попали очень злые микробы. Это называется зинфицировать. Поэтому я сегодня пойду в лес к Гномику. Не волнуйтесь, я ненадолго. Я еще успею съесть вкусный пирог, который печет наш повар дядя Володя. А еще со мной будет кукла Вероника. Она не даст меня в обиду ни чудищам, ни Бабам-ягам.
Целуем вас, мамочка и папочка.
Глава 17. Страшный праздник
Он нашел Дашу на чердаке. Девушка сидела прямо на полу, в нарядном платье, не замечая пыли, и щеки ее были мокры от слез.
Он остановился напротив нее, прислонившись к балке, и просто смотрел, думая, какая она красивая и трогательная.
— Андрей… — она уже не сердилась и не отводила взгляда. — А если бы твои родители не пропали? Если бы ты не собирался уехать? Если бы у меня не было Макса?.. Много этих «бы». Глупо, правда?.. — она провела рукой по деревянному столбу, стирая с него клочья паутины. — Знаешь, почему мне так больно? Я думаю о поцелуях, которые никогда не получу. О словах, которые ты никогда мне не скажешь. Глупо, да? Плачу из-за того, чего никогда не было и не будет…
— Я… — он потерянно посмотрел на нее, а потом опустился рядом и потянулся к ее губам.
Они были похожи на двух маленьких детей, заблудившихся во мраке. Вместе не так страшно.
А несколькими этажами ниже Максим Морозов, зайдя в девичью комнату, застал там одну только Вику. Девушка сидела перед зеркалом в старинном платье с красивым кружевом, выгодно подчеркивающим высокую грудь.
— Ничего себе! — оценил он. — Была Золушка, стала принцесса.
— Спасибо! — Вика застенчиво улыбнулась, ища предлог, чтобы задержать его, попросить остаться…
— А где Даша? — тон Морозова изменился, и стало понятно, что все ее надежды вновь окажутся тщетными. Счастье похоже на песок — вечно просыпается сквозь пальцы, и не удержишь.
— Я не знаю… Максим, может, подождешь ее здесь?..
— Нет, лучше пойду.
И он ушел, еще не зная, что вскоре — вот прямо сейчас — ему предстоит новая боль. О, если бы он знал, то, пожалуй, лучше бы остался с Викой!..
Петр Морозов нервно расхаживал по холлу. Как всегда, самоуверенный, наглый, вызывающий.
Увидев его, Маша поняла, что сейчас — ее выход.
— Петр Алексеевич? — она приблизилась к нему, и он обернулся, оглядел ее белый передничек со смесью удивления и брезгливости.
— Да?..
— Послушайте, вы не можете… не имеете права так обращаться с сыном! — на щеках вспыхнули алые пятна, а руки сами собой сжались в кулаки.
— Простите, что?
Такое ощущение, что он считает ее букашкой, противным тараканом, по странной случайности оказавшимся на праздничном столе.