Закрытые воды

Денисов Вадим Владимирович

Аракара не Лета, петляет что надо. И всегда есть на что посмотреть.

— Илья Александрович, а тут гигантские бегемоты могут баловаться, как ты думаешь? Всплывёт такой неожиданно, и хвать клыками за плицу! — вот тебе за корчи на мостике!

— Малый ход! Ты чё! Фу, на…

Впереди поджидали то крутые повороты реки, то отмели, как вот эта, чёрт знает какая по счёту, — мы забрались уже километров на тридцать выше того места, где «Темзу» выбросило в джунгли Кристы.

— Александр, внимательней смотри, поворот крутой!

Вперёдсмотрящий специально снаряжен и проинструктирован. Каски палубной команды теперь выкрашены в чёрный цвет, и «спецжилеты» тоже поменяли колер, а в карманы вместо пенопласта вставлены железные пластины, халтура страшная. От огнестрела не поможет, а вот стреле гоблинской не пробить.

Пушка на корме развёрнута в левую по ходу судна сторону, откуда в первый день и прилетела памятная стрела. По одному наблюдателю — на верхних палубах, но они лишь изредка выходят на палубу, чаще смотрят через окна. Сейчас на палубах никого нет, «тревожный» берег проплывает совсем рядом. Правда, пока никаких признаков присутствия зоргов не замечено. Аракара вообще не лучшее место для жизни, вода очень грязная, заросли буйные. Кто знает, может, это был просто охотничий отряд, возвращающийся в поселенье с добычей.

— Самый малый! Семён, правей прижмись. Тише-тише…

Локатор не помогает, повороты крутые, видимость минимальна, река сузилась.

Пш-шш…

— Впереди открытая вода! — прошипел в динамиках радиостанции голос Сашки. Я, прихватив подзорную трубу, быстро вышел на левое крыло мостика.

— Наблюдатели на палубу! — раздался приказ Самарина по громкой связи.

После завершения поворота нос «Темзы» встал курсом на блестящую полоску воды в миражном мареве, открывающуюся между двумя мысами, заросшими высокими деревьями так, что кроны крайних нависали над рекой.

— Озеро! — бодро доложил я.

— Затон, — небрежно поправил меня шкипер. — Так это дело называется. Речной залив, заводь. Маловато будет для озера, просто рельеф такой.

Берега сразу за мысами разбегались в разные стороны, открывая водную поверхность километра в полтора шириной. Сразу появился обзор, ширина… По левому борту за лесом зелёные холмы, конечно, грунт тут другой будет! Вот и галечные косы — почти невидаль в этих местах. И серьёзные горы вдалеке, оказывается, они есть и на этом участке бассейна Леты.

Минута, и пароход выкатился на простор, заскользив по гладкой поверхности воды, показавшейся мне гораздо более чистой, чем в самой Аракаре.

— Глубина три! — доложил рулевой.

— Отлично, Сёма, смотри дальше, — принял информацию капитан. — Поди и ямы есть, как думаешь, Герман? Что за затон без ям… Вот бы здесь потягать родных да безотказных окушков да ершей… эх! Из речки-то в затон попадают, а потом следуют вдоль глубинной бровки и через денёк акваторию покидают, возвращаясь в Аракару уже ниже. А мы ту бровку эхолотом — хрясь! И удочки по всему борту! Надоела вся эта экзотика скользкая. Щуки где, я вас спрашиваю!

По обоим берегам обширного затона много ровных площадок, почти долин, не заросших джунглями. Значит, это пастбища, на Лете всё идёт в дело, всё используется живой природой.

— Живность на берегах будет, можно свиней настрелять, антилоп, — решил я, посмотрев на винтовку, висящую на стене.

Погода опять играет. С запада медленно приближалась тёмная грозовая туча, глухие раскаты грома звучали всё явственней. Это хорошо, жара надоела до невозможности. Лёгкий ветерок со стороны надвигающегося дождя поднял слабую рябь на зеркале воды, зашевелили кронами прибрежные пальмы.

— Дело к вечеру, между прочим… Ага, хватит, Гера, а то разолью ещё по всему пульту, — сказал шкипер, принимая из моих рук подстаканник с горячим чаем. — Тут такое дело, раз уж разговор о живности зашёл. Я сам как-то не подумал, да и ты не заметил…

Что ещё?

— Да тяжело понятия натурального жития в голову укладываются, со скрипом! — поднял голос шкипер. — Ты вот как собирался вверх по Лете идти, скажи на милость, а? Груды свежих продуктов, куры в клетках, две козы возле пушки привязаны…

Я аж вздрогнул! Логисты-порнографисты. Коз ведь надо в Ибинь доставить, деревеньку китайскую, что предпоследняя перед Манаусом! Деньги взял, подписался! Вот на хрен мне такие услуги? С другой стороны — приработок. Только вот мы вверх по Лете собрались, дня на четыре. А корм, а уход, а если сдохнут по какой-то причине? Заказчики ждут. Идиотия.

— Фрукта завянет. Самогону, конечно, ничего не станется, он тут крепкий. А вот вино… ну, для вина можно и ещё один холодильник подключить, но это ить ресурс, надо учесть, — помог окончательному пониманию проблемы шкипер.

Сам-то хорош, только вспомнил…

Трудно отпускает цивилизация. Сколько суммарно ошибок совершил? А ведь это примитивная логистика, фиксировать надо, продумывать, графики составлять. Обманчива вся эта натуропатия, замыливает глаз простотой натурального обмена. Китайцы эти… Ибинь, твою душу, стратег.

Ещё и собака бегает, будто ужаленная, но это уже наша, Брашпилем прозвали. Пароход осваивает новый член экипажа, восьмимесячный мальчик смесовой породы без названия, уже адаптированный. Все тискают, кормят, боцман носится с ним, как с писаной торбой, обещая, что теперь на судне будет образцовая ночная охрана палубы.

— Илья Александрович, вызовите по громкой Марину, совещаться будем по срокам, что теперь делать.

Всё, больше никаких спонтанных вариантов, заранее смоделируем все мыслимые ситуации, вплоть до торговли со внезапно появившимися летающими тарелками, иначе график движения будет страдать постоянно.

Закапал мелкий моросящий дождь, который вскоре сменится крепким краткосрочным ливнем. Настроение опаскудилось.

— Засветка! Позади нас! — заорал Сёмка что есть мочи, забыв указать точный курс. — Пропала! Опять, Илья Александрович!