Закрытые воды
Шрифт:
— Самый малый! — шкипер тоже не пожалел глотки. — Где?!
Отметка на экране радара горела уже без паузы, а компьютер всё не мог поставить идентификационный маркер. На месте стоит, у берега.
— Где оно прячется? — спросил кэп. Я пожал плечами, и он опять схватил микрофон:
— Внимание, экипаж! Обнаружен объект на берегу, пока не опознан, меняем курс!
Опять исчезла. Притоплен?
— Катер, наверное, разбитый, — предложил я самое простое решение проблемы. — Не выключай, мне дай… К бою! Стрелкам по местам, стюард в рубку!
Пусть Ярик посидит у трубы с «Зауэром», он, как показала практика, самый точный стрелок в экипаже.
Где-то там объект, на правом берегу затона, за небольшой галечниковой косой, которую намыло под крутым бережком высотой до трёх метров. На берегу неподалёку редкая лиственная роща, и на гальку спускались стволы подмытых и упавших деревьев. Прозрачный лесок, это хорошо. Но последить за ним необходимо, та чупакабра спокойно по открытому берегу подбиралась.
Дверь не закрывалась: сразу за улетевшим к трубе Яриком в проёме показался боцман.
— Шефы, там протока слева! Широкая.
— Сам вижу, — буркнул капитан, забирая левей. — Давай-ка ты вниз, к якорям, Миша, попробуем зайти.
— Может, лодку сбросить, и на ней? — вставил я.
— Сейчас увидим.
Протока за косой разбивалась на несколько мелких рукавов, зайти, как мне показалось сначала, можно было только одним. Правый по ходу рукав кажется основным, но это блеф — он превращается в большую отмель, значит, нужно уходить вправо, нешироким левым рукавом. Однако «Темза» там однозначно проходит.
— Два метра!
— Заглянем осторожненько, — собранно, спокойным уверенным голосом озвучил своё решение Самарин. — Вставай, тренируйся! Что глаза круглишь? Вот она, практика, а как ты думал? Самый малый, Сёма, на цырлах давай, как в тапочках. И не жмись вправо… Чуть вперёд подтяни… Стоп! Палубные, якорь!
«Темза» по пологой дуге аккуратно зашла в протоку, и тут мы одновременно увидели — это не катер. Это вообще не судно.
— Матьеяети, самолёт!
Это была «Аннушка», биплан «Ан-2» на поплавках, легендарный «кукурузник».
Судя по всему, на берег самолёт выскочил с разбега, на взлёте или посадке.
— Профессора звать надо, с кормы ему не стрелять, — сказал я.
При ударе самолёт перевернулся, упав хвостовым оперением на два высоких дерева. Со временем сломанные сучья просели, но летательный аппарат так и не опустился на землю всей тяжестью, даже остекление кабины уцелело.
Я стоял на крыле с тепловизором в руках, пулемёт рядом.
— Чисто по теплу.
— Чисто! — крикнул от трубы Ярик. — Стайка каких-то гусей возилась в роще, щас пешком уходят! Надо их нам, Герман?!
— Отпускай, не до них!
Внизу палубная команда уже фиксировала судно.
— По центру затона частенько проходит канал, ну, канава такая промытая… там и поглубже бывает, — задумался шкипер. — И течение всегда есть, вот там Прорез стоять может. А вот тут, у берега…
— А если через протоку проник? — спросил Семён.
Хлопнула дверь.
— Не мог он через протоку, — срывающимся голосом пропыхтел профессор. — Только по течению выскакивают. А заходят в Крест — против течения.
Снизу уже махал руками народ.
— Пойду, пойду, — опередил я очевидный вопрос Самарина. — А как же. Там, где трупы, там всегда буржуин рядом прячется, это ещё твой любимый Маркс завещал.
— Подожди-ка, щас тут я всю живность распугаю… Внимание, ревун!
С этими словами капитан включил сирену, над затоном полетел страшный вой, от акустического удара которого любая местная чупакабра получит разрыв сердца.
Быстро заскочив в свою каюту, я переоделся и вышел к правому борту, где топтался готовый к подвигам спецназ «Темзы».
Миша Чубко, одетый в лёгкую непромокаемую куртку синего цвета с надписью «Полюс-Золото» и высокие зелёные болотники, выглядел весьма импозантно. В одной руке у него было ружьё, украшенное на прикладе патронташем, в другой — большая монтировка. Из левого кармана выглядывала коробочка уоки-токи, на шее — шнурок ножен с приличным таким кухонным тесаком внутри. Александр, Костя и механик оделись проще, но оружие не забыл никто. Экипированные и подготовленные, мы спрыгнули на берег.
Морось уже намочила песчаную отмель, покрыв её тёмной влажной коркой. Когда шли к берегу, она с шелестом продавливалась, выбрасывая наружу сухой жёлтый песок. Потом появилась галька, а ещё дальше и трава.
— Саша, Костя, давайте в обход, осмотрите местность, рощу прежде всего, вы пока на стрёме. Потом… под деревья, что ли, встаньте… Мы — к самолёту.
Пошли справа, где свободней от растительности. Обветшал старичок. Большая часть краски отслоилась от фюзеляжа, кое-где свисая клочьями. Нижняя плоскость подломилась, смяв стойки и сложившись к земле. «Ан-2» лежал вверх поплавками, уложив хвост в переплетенье толстых веток, а в передней части опираясь на верхнее крыло.
— Хана двигателю, носом в террасу влетел, от винта одни намёки, — сказал боцман.
Нос действительно всмятку.
— Где дверь-то… Растерялся что-то, — признался боцман.
— Слева, Миш.
Обшивка плоскостей порвана, в огромных прорехах виден каркас крыла. Жутко.
Пш-шш…
— Всё спокойно, всё чисто, — раздался Сашкин голос. — Вы работаете?
— Не, в хоккей играем! Смотрите дальше, позовём… Сколько же он тут лежит? — спросил я у напарников.
— Дык не вчера! — хмыкнул Заремба. — Кто-нить в бортовых номерах смыслит, это советские или уже современные?