Заледеневшая
Шрифт:
— Нет, папа, люди будут сражаться, если узнают, что ты жив.
— Ты не можешь рассказать им. Мой дракон придет, если узнает, что я жив, но он не пройдет дальше лиан. Не доставляй Горану этого удовольствия, Елена. Он и так отнял у меня слишком много, не позволь ему отнять и тебя тоже.
— Но ты — все, что у меня есть. У меня ничего больше нет.
— Это неправда. У тебя есть он, — он кивнул головой в сторону Блейка. Всё было не так. На самом деле, все было совсем не так. — А когда придет время, у тебя будет
— Этого недостаточно. Всё, что я знаю о тебе и маме, я знаю из учебников. Пожалуйста.
— Елена, я люблю тебя, и именно поэтому ты не должна освобождать Итан. Пейя погибнет, если освободить Горана. У тебя нет шансов против Саадедина. Он находится под контролем Горана и убьёт тебя до того, как у тебя появится шанс освободить меня. Пожалуйста, пообещай, что не станешь пытаться освободить людей Итана. Обещай!
— Папа! Пожалуйста, — прошептала я.
— Обещай.
Я обречённо кивнула головой. Я больше не хотела ссориться с ним.
— Хорошо, я обещаю.
— Моя девочка. А теперь иди и получи своего дракона.
— Подожди, ты собираешься помочь мне?
— Это моя привилегия. Я останусь с тобой до конца заявления прав. Ты будешь слышать мой голос и делать в точности, как я скажу. Ты уже ощутила его чувства?
Я кивнула. Гнев ушел, ненависть к нему тоже ушла. Я хотела заполучить его.
Отец сделал глубокий вдох.
— Когда ты вернёшься в реальность, ты снова почувствуешь его. Не игнорируй мой голос. Ты должна покорить его до того, как он обратится ко злу, Елена. В противном случае, он заберёт тебя с собой. Ты не сможешь противиться.
— Мне страшно.
— Знаю, но обещаю, все будет хорошо.
Он погладил меня по щеке большим пальцем, подарил мне суперулыбку, которую дарил камерам, и снова притянул меня в объятья. Это было так приятно и по-настоящему. И напомнило мне о вырастившем меня мужчине.
— Ты должна снова оказаться в его пламени, горошинка, и что бы ни случилось, знай, я всегда с тобой.
— Хорошо, если я сказала что-то грубое, то я не хотела обидеть тебя.
— Я знаю. Я вырос в тяжёлые времена. Я привык к этому. Люблю тебя, горошинка.
— Я тоже люблю тебя, папа.
Я знаю, это прозвучало глупо, но часть меня действительно любила его. Словно я всегда знала, кто он, просто слишком боялась признаться себе.
Я снова залезла в пламя Блейка и стала ждать.
«Папа?»
«Я здесь, просто слушай мой голос».
«Пожалуйста, не уходи.»
«Не уйду. Ты можешь сделать мне одолжение? Пожалуйста, скажи моему дракону, что мне очень жаль. Я никогда в нем не сомневался».
Я улыбнулась.
«Обещаю.»
Я закрыла глаза, и первое, что вернулось ко мне, ненависть к Блейку. Она поглотила меня.
«Елена, это не твои чувства, а его, — услышала я голос отца. — Когда все восстановится, тебе нужно будет двигаться очень быстро,
«Он этого не заслуживает».
«Держись за собственную сущность».
Его голос был мягким и добрым. Мне это совсем не нравилось.
«Чего ради?»
«Это не ты, Елена. Но ты такой станешь, если не подчинишь его».
В это мгновение вернулись и звук, и жжение, и все, что было раньше. Я закричала от боли.
«Сейчас», — крикнул мне отец.
Я встала из пламени, и каким-то образом мне удалось заблокировать это пламя обеими руками. Немного надавив, я смогла отбросить его, словно мяч. Я встретилась взглядом с его красными демоническими глазами.
«А теперь поговори с ним».
«Он меня не понимает,» — ответила я отцу, и Блейк уставился на меня.
— Нет, ты дракон. Это не считается, — прокричал Блейк на чистом английском языке. Его драконье обличье раньше не говорило по-английски.
«Поговори с ним, Елена», — зазвенел голос отца в голове.
— Я не дракон. Оказывается, это была лишь оболочка, в которой я покинула Пейю семнадцать лет назад.
— Когда ты выучила латынь?
Нет же, идиот, я говорю по-англ…
— Я говорю на латыни?
— Я ничего не понимаю, — снова проорал Блейк.
«Скажи ему, кто ты, Елена. Он должен знать, что ты узнала», — прозвучал голос отца.
— Не прикидывайся тупицей, Блейк. Ты узнал, кто я, как только я появилась в Пейе. Как-то ночью я спросила тебя, есть ли надежда тебе обрести Драконианца, а ты ответил, что такой надежды нет. Брайан погиб! Значит, ты знал, кто такой Пол, и что он лгал о том, что он мой дракон. Люциан погиб!
«Елена, полегче», — сказал отец.
Я посмотрела на руку и увидела, что розовое пламя поглотило ее целиком. Я сжала кулак.
— Ради тебя мне пришлось убить Кару.
Вся толпа смолкла.
— Она одна меня понимала, — закричала я на него. — Ты не заслуживаешь заявления прав!
Я швырнула пламя, родившееся в моей руке, и оно приземлилось, как мячик на землю. Я развернулась и пошла прочь.
«Елена, не делай этого, твоя мать погибла, защищая тебя».
«Нет, папа, она отослала меня, чтобы защитить себя, — рявкнула я в ту сторону, откуда донёсся его голос. — «Вы оба так сделали.»
— Трусиха! — рыкнул Блейк и швырнул в меня молнией, из-за чего я упала. Меня не затрясло как Бекки в ту ночь, но боль от удара электричеством продолжалась в течение минуты, а потом практически исчезла, оставив лишь отголоски. Я дернула головой и злобно взглянула на него, изогнув бровь.
— Ты забыл, что ни одна из этих сил не принадлежит тебе. Это мои силы и способности, и они не причинят мне вреда.