Заледеневшая
Шрифт:
Я посмотрела на свою собственную ногу с подобным темным пятном, и оглянулась на маму и ребенка на кровати. Я подошла поближе, чтобы снова увидеть мамино выражение лица, когда она осматривала крошечную дочку. Мой отец был рядом с ними, нежно целовал голову ребенка.
Королева взглянула на короля.
— Мы так не договаривались, Альберт. Я не могу этого сделать.
— Мы не можем сейчас отступить, — сказала Тания.
— Дай мне минутку с ней, — попросил мой отец.
— Альберт.
— Минуту, Тания, — строго сказал он,
— Хорошо, но ты только усложняешь ситуацию, — Тания вышла из комнаты.
Мой отец нежно коснулся лица королевы.
— Я знаю, как долго ты ждала этого, Кэти. Но мы не можем ее оставить. Когда проблемы закончатся, мы расскажем всем, и она сможет вернуться в замок. Прямо сейчас они убьют ее, если она вернется домой с нами.
— Я не могу этого сделать! — закричала королева. — Мальчик — это совершенно другое. Я никогда не думала, что это будет маленькая девочка, Альберт.
— Озеро показало тебе.
— Оно показало мне обоих. Сначала мальчик, потом девочка. Я никогда не думала, что это будет только один из них, — она вытерла свои слезы.
Мой отец встал и стал ходить, зажимая нос рукой. Наконец он остановился и посмотрел на Королеву.
— Итак, что ты хочешь сделать? Ты хочешь забрать ее домой и подвергнуть опасности, потому что я клянусь, Кэти, я не знаю, кто предаст нас или когда. У меня нет ответа.
— Я знаю.
— Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? Бог свидетель, Катрина, я хочу сохранить ее так же, как и ты, но мы не можем, — слезы навернулись на глаза, когда он опустился на колени перед кроватью моей матери, умоляя ее придерживаться плана. — Когда все закончится, я обещаю, она вернется домой.
— Что, если угроза никогда не закончится? Что, если она вырастет, не зная, кто она?
— Она узнает, кто мы такие. Она узнает, что ты любила ее. Тания обещала, и когда все закончится, за ней отправят.
— Такой маленький ребенок нуждается в матери. Она не выживет без меня, — слезы катились по щекам моей матери.
— Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал, Катрина? Потому что я ничего не знаю.
— Мне нужно побыть с ней немного. Месяц.
Мой отец закрыл глаза.
— Хорошо, месяц.
— Я осталась с ними на месяц? — спросила я Люциана, у которого тоже были слезы на глазах.
У него не было ответа. Он даже не знал обо мне, ему было года три-четыре. Королева поцеловала малышку в голову и прижала к груди.
Мы с Люцианом не могли перестать смотреть.
— Она любила тебя, Елена.
Я кивнула головой и снова вытерла слезу.
Он обнял меня и крепко держал. Мы оба подпрыгнули, когда Тания снова вошла в хижину.
— Мы должны идти, — приказала она.
— Нет, мы даем Кэти месяц, — сказал мой отец.
Она с удивлением посмотрела на них обоих.
— Ты что, с ума сошел? Кэти, мы можем вернуться, когда будет безопасно.
— Я хочу месяц с ней, это все, о чем прошу, — ответила мама строгим голосом.
— Нет,
— Месяц, Тания. Это все, о чем мы просим! — мой отец зарычал.
— А что же будет через месяц, Альберт? Еще месяц?
— Не надо меня опекать. Нам нужен месяц, это не обсуждается.
— Вы подвергаете опасности этого ребенка и жизнь Рубикона.
— Вот дерьмо, — сказала моя мама.
— Что такое? — оба бросились к матери.
— Разнополый дент, — обеспокоенно сказала моя мама.
Люциан начал хихикать. Мой отец и Тания просто смотрели на нее, и они все начали смеяться.
— Он полюбит ее, как никто другой, Кэти, — сказал мой отец с улыбкой.
— Это не облегчает мои беспокойства.
— Я знаю. У меня также. Заключим с тобой сделку, первые десять лет, мы им ничего не скажем.
Они снова рассмеялись, и моя мама обхватила лицо моего отца, который в ответ полностью поддался ей.
— Я люблю тебя, обещай мне, что найдешь тех, кто предаст нас, и убьешь их, Альберт. Мне все равно, кто это будет.
Он повернул голову, нежно коснулся ее руки и поцеловал внутреннюю часть ладони.
— Обещаю.
Тания подошла к моей маме и легла за ней. Она оглянулась через плечо и посмотрела на меня. Она нежно погладила личико.
— Один месяц, Кэти.
— Спасибо, — мама поцеловала обратно Танию в щеку.
Следующие пару дней мы с Люцианом застряли в хижине. Я не могла перестать смотреть на то, как мама и папа управляются со мной. Моя мама кормила грудью и даже пела мне самую сладкую колыбельную. У меня на глаза навернулись слезы от мысли, что месяц — это все, что у нее было. У нее не было шанса увидеть меня снова, как у моего отца. Я была так груба с ней в своих снах.
Люциан сел позади у стены и крепко обнял меня.
Несколько ночей мой отец ходил со мной в комнату. Мы танцевали наш танец отец с дочерью в очень раннем возрасте. Хотела бы я вспомнить, каковы были их объятие. Танец был такой красивый.
Люциан мягко сжал меня, так как мы только могли наблюдать, и мои глаза что-то поймали у входа в комнату. Это был просто взгляд другого человека, а потом он исчез.
— Елена, — позвал Люциан. — Что-то не так? — он посмотрел туда, куда я уставилась. Сейчас там ничего не было, но я знаю, что кое-что видела. Он был там всего секунду.
— Ничего. Наверное, просто разыгралось воображение.
Примерно в конце второй недели моя мать запаниковала. Я не двигалась с места. Тания помогла, и они заставили меня проснуться.
Они привели врача, которому Тания потом внушила, и он сообщил моей матери печальную весть. Я умирала.
Они обе плакали в течение следующих нескольких дней, и я видела на лице Тании, как это мучило ее.
На третий день после прихода врача Тания усадила обоих моих родителей. Она плакала, но я видела в ее позе, что женщина приняла решение.