Шрифт:
Посвящается тем, кто верил в Залесье
История Залесья [1]
Жили в лесу люди, да быт налаживали. Случилось однажды ненастье: сгнили посевы, пересохли озёра. Долго пытались люди почве жизнь вернуть, да все без толку – вымерла земля. Собрались тогда они в путь-дорогу и отправились искать место, где дома смогут построить, да детей растить.
Нашли они поляну с высокими колосьями. Пшеницы было так много, что хватило бы на несколько зим кряду. Поняли люди, что поле – дар свыше, и сделали два идола.
Первый идол был из белого камня и лежал на чистых простынях. Вокруг него свежие дары ставили – от цветов до пряностей и еды.
Второй идол был из черного камня. Его засохшими ветками обкладывали, да рядом кости забитого скота закапывали.
Подле светлого идола расцветала природа, а подле темного увядала. Первому молились, когда случалось что-то хорошее, к плохому же шли поделиться горем и слезами.
Прозвали белый идол Белбогом и на лесную поляну унесли, , чтобы посевы дали плоды. Черный же идол прозвали Чернобогом и на кладбище отнесли, что в противоположной стороне было.
Долго ли, коротко ли – привязались к идолам души неприкаянные. К светлому припала девица, дочь мельника, к темному – бравый воин, погибший в пылу сражения. Жили они молитвами человеческими, да подношениями. Белбогу несли хлеба и ягоды, а Чернобогу доставались лишь кости, да гнилое мясо.
Сжалилась Белбог над воином и покормила его. Как прошла зима – полюбились друг другу боги. В ту пору вода у селян не кончалась, урожай втрое больше еды приносил, а болезни людей стороной обходили. Связали селяне идолы веревкой и поставили посреди леса на Листьеву гору.
Родилась у богов дочка, назвали ее Макошью. Было ей предсказано звездами вершить судьбу всех: и смертных, и бессмертных. Росла она не по дням, а по часам. Чудесной девицей выросла. Любили ее люди и поклонялись ей, подносили дары ценные, просили проявить милость к их судьбе.
Жили боги счастливо, пока не родили на свет Мару, вторую дочь.
1
…и будет их четверо:
первый седой, второй – словно тень,
третий звероподобный, а четвертый – мертвец.
И внесет каждый из них свою лепту:
седой против воли умрет, тень все живое предаст,
зверь человеком станет,
а мертвый живым будет.
1
Замок наполняется криками. Кощей и Василиса не могут перестать кричать. Их глаза широко раскрыты.
– Нет! Этого не должно было случиться! – Кощей крепко держит Таю.
Его сердце колотится как никогда прежде.
Яга встречается взглядом с восставшими невестами.
«Этого не должно было случиться», – слова царевича эхом отзываются у нее в голове. Время замедляется. Яга слышит собственное дыхание. Сквозь разбитые стекла в замок льется дождь.
– Вон отсюда, – говорит Ягиня, но ее голос исчезает под раскатом грома. – Вон отсюда! – кричит она, вскидывая руки.
«Вурдалак, – думает она, – это все твоих рук дело, поганец!»
– Уходи отсюда и больше никогда не появляйся передо мной, – говорит Кощей.
– Что?..
– Если тебе жизнь дорога, – царевич поднимается, держа Таю на руках, и подходит к ступеням.
– Стой! Они же тебя убьют!
– Ты можешь сделать правильный выбор, хоть раз в жизни, – говорит Кощей, – прикрой меня и уходи из замка.
Не дожидаясь ответа, он спускается по лестнице. Яга, выщелкивая искры, отбрасывает от него скелетов. Она опустошена. Теперь она понимает, что повернуть время вспять не получится. Прежнего Кощея больше нет, как нет и прежней Яги. Смятение нарастает в ее душе.
– Прочь! – Яга накрывает царевича куполом из золотых искр. Он уходит через черный ход вместе с котом Ученым и Василисой.
– Что же вас так много?! – ведьма борется с невестами, но они, разлетаясь на кости, собираются воедино, вновь и вновь окружая ее.
Когда усталость берет свое, Ягиня опускает руки. Впервые за полвека ей хочется прекратить свои страдания. Она закрывает глаза, отдаваясь на волю судьбе. Стоя посреди хаоса во тьме, в белоснежном свадебном платье она сияет лучше любого из драгоценных каменьев. Миг ее торжества становится ее закатом.
2
Чего Вурдалак не ожидал от Яги, так это того, что она сдастся. Увидев, что невесты обступают ее, он спикировал вниз, подобно хищной птице, и закрыл Ягу, прижав ее к себе.
– Ищите Кощея, – прошипел он, – ее не трогайте.
– Ты прав, – сказала Трясея, – но она мешала нам приблизиться к нему. Все, кто мешают нам, должны умереть.
– Если не хотите обратиться в прах, не трогайте Ягиню. Мне стоит только щелкнуть пальцами, и каждая из вас вернется в свою могилу!
Трясея издала утробное рычание. Вурдалак не дрогнул под ее натиском.
– Ищите Кощея! – приказала она. Скелеты побрели к черному ходу, – она обошла Вурдалака.
Он слышал, как скрипят ее кости. Когда тронный зал опустел, он понял, что Яга не говорит. Она обмякла у него на руках, но вампирское чутье подсказывало, что она все еще жива.
– Ты слишком долго страдала, моя любовь, – Вурдалак бережно взял ее на руки.
Он подошел к выбитым воротам. Дождь все не прекращался. Вурдалак вырастил на спине крылья. Вместе с ними преобразилось и его лицо: от человеческого в нем остались только глаза, в остальном же он напоминал страшную летучую мышь. Он вышел наружу, прикрывая крыльями себя и Ягиню. Сапоги хлюпали и увязали в размякшей почве. Он мог любоваться любимой, а она не бросалась в него едкими словами и не отталкивала.