Залив Полумесяца
Шрифт:
Серые глаза Афсун Султан, совсем как у ее сына, забурлили от охватившего ее негодования. Она прекрасно знала, что ее Орхан – непокорный, своенравный и буйный. Что он приносит ей много боли и тревог. Не только ей, но и всей династии. Однако, она все равно, несмотря ни на что, его любила. Много больше, чем показывала. Он был ее первенцем, навсегда изменившим ее жизнь. Ее главной надеждой даже сейчас, когда так пренебрежительно относился к своему положению и демонстрировал отсутствие хоть какого-нибудь стремления стать достойным наследником. И, как всякая любящая мать, она тут же возмутилась подобным словам.
– И в каком же вопросе? – холодно откликнулась
– Пусть оставит мою дочь в покое, – с напряжением проговорила Бельгин Султан. Ее словно бы колотило изнутри – она не любила склоки и всегда сильно волновалась в такие моменты. – Он сам ступил на темный путь и ее тянет за собой во мрак. Я больше не позволю ему подобным образом влиять на Айнур. С ней я сама разберусь, а ты, Афсун разберись, наконец, со своим сыном. Я запретила Айнур проводить с ним время. И хочу, чтобы ты заставила Орхана…
– Заставила? – перебив ее, с ледяным лицом переспросила разгневанная Афсун Султан, тем самым заставив другую женщину растеряться. – Орхан – не мой раб, чтобы я с ним «разбиралась» и заставляла его что-либо делать. Он – мой сын. Шехзаде, наследник престола! Будущее этого великого государства. И – кто знает? – возможно, наш будущий властелин. Ты, верно, забыла об этом, раз позволила себе подобным образом о нем отзываться, да еще и в моем присутствии.
– Афсун, я не это имела в виду… – беспомощно выдохнула Бельгин Султан, растеряв весь пыл под неожиданным натиском. Она не этого ждала от разговора. – Я всего лишь хочу, чтобы Орхан перестал порочить мою Айнур.
– Перестал порочить, значит? А мне-то всегда казалось, что это «твоя» Айнур толкает его на темный путь. С таким же успехом я могу потребовать от тебя принудить ее оставить моего сына в покое.
– Что?.. – ошеломилась Бельгин Султан, округлив голубые глаза с видом наивного ребенка.
– Значит, мой сын – средоточие порока, а ваша Айнур – ангел во плоти? – безжалостно наступала на нее Афсун Султан, выплескивая всю ту ревность, всю боль тех моментов, когда ее любимый сын без тени сомнений предпочитал сестру в обход ее, своей матери. – Сколько раз я заставала их за тем, как Айнур позволяла себе то, что не пристало демонстрировать сестре по отношению к брату? Раз уж на то пошло, мне тоже есть, что тебе сказать. Прежде чем во всем обвинять моего сына, приглядись внимательнее к собственной дочери! Вся порочность их отношений – по большей части ее заслуга. Выдала бы ты ее замуж поскорее, раз уж в ней так рано проснулось сладострастие. Она, верно, попросту не знает, куда от него деться, вот и приковала к себе Орхана! Хочешь все это прекратить? Тогда разберись, наконец, со своей дочерью. Заставь ее оставить моего сына в покое.
Бельгин Султан дрогнула и, с трудом сдерживая слезы обиды, побежденная вышла из покоев. Она даже не нашла в себе сил дать отпор этой разбушевавшейся женщине, которая, наконец, показала свое истинное лицо. И прежнее ее недоумение относительно того, в кого мог Орхан таким уродиться, буквально растворилось. Он был всего лишь отражением собственной матери, которая слишком хорошо притворялась все эти годы.
Дворец Топкапы. Гарем.
По вошедшей в гарем Афсун Султан едва ли было заметно, что пару минут назад она имела крайне неприятный разговор. Хотя, если приглядеться внимательнее, можно было заметить стальной блеск ее серых глаз. Она широко и приветливо улыбнулась обратившим к ней взгляды наложницам и с уверенностью прошла по ташлыку под их поклоны и восхищенные вздохи. Что ни говори, после ее подарков и помощи в выплате задержанного жалованья гарем ее полюбил еще горячее, чем любил прежде за одну лишь красоту и неизменное достоинство.
Идрис-ага поджидал ее здесь и, едва султанша села за пока еще пустующий столик, накрытый для султанш, поспешил подойти к ней. Наклонившись, он приглушенно заговорил, стараясь, чтобы никто другой его не слышал:
– Что нам делать дальше, госпожа? По вашему плану нужно как-то спровоцировать Фатьму Султан, но она, зная о празднике, молчит и не выходит из своих покоев.
– Обстоятельства сложились так удачно, что нам и не придется ничего делать, – ответила Афсун Султан, не переставая улыбаться и смотря перед собой, чтобы заставить гарем поверить, будто они просто любезничают. – Кое-что произошло между мной и Бельгин Султан. Она со всей вероятностью пойдет жаловаться к Фатьме Султан, а уж та, после известий о моих намерениях относительно благотворительности и организации в обход нее праздника, ни за что не останется в стороне.
– А что меж вами и Бельгин Султан произошло? – не понял Идрис-ага.
– После об этом, – увидев, как в дверях появилась Эсма Султан под руку с дочерью, бросила ему султанша, а сама поспешила подняться с подушки и, сложив руки перед собой, поклониться.
Несмотря на всю свою красоту и широту улыбки, Афсун Султан при всем желании не могла так сиять изнутри и так лучезарно улыбаться, как Эсма Султан. Праздники были для нее вершиной блаженства. Султанша с малолетства обожала играющую на них заводную музыку, танцы наложниц, что столь радовали глаз, и атмосферу легкости и веселья, которых порой так не хватало в ее жизни.
Поверх нежно-бежевого платья на ней был надет кафтан из дорогой коричневой парчи, расшитый цветочным узором из золотой нити. Драгоценности из золота сияли на ней не меньше, чем улыбка султанши, а уложенные наверх темные волосы венчала золотая диадема с песочно-бежевыми топазами, из-под которой ниспадал длинный бежевый платок.
Нермин скромно следовала за своей ослепительной матерью в девичьем мятно-зеленом платье без излишеств и с тонкой жемчужной нитью на шее.
– Султанша, добро пожаловать к нам снова! – распрямившись из поклона, любезно произнесла Афсун Султан, когда те подошли к столику. – Этим вечером вы всех собой затмите.
– Это не так-то просто, когда рядом такая женщина, как вы, – не осталась в долгу Эсма Султан и огляделась в ташлыке с изумлением. – Неужели никто больше не пришел?
– Я надеялась, что Михримах Султан прибудет с вами. Ведь этот праздник организован в ее честь.
– Ох, как я ее не уговаривала, она не поехала с нами, – с сожалением сообщила Эсма Султан. – Видите ли, Михримах крайне обеспокоилась состоянием своей сестры, Нилюфер, которая недавно стала жертвой отравления, вероятно, недоброжелателями Коркута-паши. И она решила, что ей не пристало радоваться и веселиться в такое время, поэтому поехала навестить Нилюфер. А когда Михримах чего-то хочет, ее на удивление трудно переубедить. Упрямства в ней на самом-то деле не меньше, чем в ее сестре.
– Я об этом не слышала… Очень жаль, что так вышло. Я желаю Нилюфер Султан скорейшего выздоровления. Надеюсь, предатели, покусившиеся на жизнь султанши, будут изобличены и получат по заслугам, – изобразила понимание Афсун Султан. – Но мы не будем унывать, верно? Раз уж сегодня праздник – повеселимся на славу. Кто знает, когда еще выпадет такая возможность?
Рассмеявшись, Эсма Султан согласно кивнула, и втроем они присели на подушки за столик, поведя и дальше светскую беседу обо всем подряд и ни о чем одновременно.