Залив Полумесяца

Фаблер Лана

– Когда вернется отец, я с ним поговорю, – решительно заверил ее шехзаде. – Пока ты этого не хочешь, никакой свадьбы не будет.

Айнур Султан с теплотой взглянула на него, но промолчала. Она боялась положиться на подобное обещание, ведь, в сущности, их с Орханом в семье еще не воспринимали всерьез. Отец не станет его слушать, а только разозлится на него еще больше за очередное проявление дерзости и вмешательство в дело, которое его не касается.

– Знаешь, как я их назвала? – решив отвлечь его, вдруг воскликнула султанша.

– И как же? – усмехнулся брат, поняв, что она говорит о своих

рыбках.

– Эрос и Антерос.

Шехзаде Орхан насмешливо хмыкнул, хотя и ожидал чего-то подобного.

– Ты, главное, никому не рассказывай о том, чьи это имена, иначе кто-нибудь обязательно усмотрит в этом нечто непристойное.

– Я уже поведала матушке, – тихо рассмеялась Айнур Султан. – Видел бы ты ее лицо. Она была на грани того, чтобы покраснеть от смущения. Совсем как Нермин. И что в этом такого страшного?.. Подумаешь, божества любви и страсти. Как будто это что-то плохое. Отчего все стыдятся говорить об этом вслух?

– Ну как же, женщина должна быть благочестивой и скромной, – смотрящие на нее серые глаза шехзаде Орхан светились весельем.

– Но ведь женщины не меньше мужчин способны испытывать страсть и любовь. Почему мы обязаны прятать эти чувства за мнимой скромностью? Знаешь, я думаю, так угодно вам, мужчинам.

– Неужели? – брат слушал ее с усмешкой, позабавленный подобными размышлениями.

– Да. Вы принуждаете нас быть стыдливыми и скромными, боясь, что мы привлечем внимание других мужчин, и вам придется вести с ними борьбу за нас. Посмотри, как тщательно охраняются гаремы от взглядов других мужчин. Как вы прячете нас друг от друга за бесчисленными накидками и платками, лишь бы чужие глаза не увидели нашей красоты.

– Это скорее связано с нежеланием потерять женщину, нежели со страхом борьбы за нее. Любой мужчина, если любит, хочет, чтобы его женщина принадлежала лишь ему одному. Иначе это не любовь.

– Меня это, правда, не коснется, но ведь женщинам, например, живущим в гареме, приходится делить вас с другими, а вы сами отчаянно этого не хотите. Вы пытаетесь избежать той боли, которую вынуждаете испытывать нас. Это несправедливо и жестоко…

– Да, наверное, – уже чуть более серьезно ответил шехзаде Орхан. – Но так все устроено: мы, мужчины, правим этим миром, а вы – нами.

– Но это пока мы любимы вами. Когда же любовь уходит, а она уходит всегда, то у женщин ничего не остается… Выходит, все могущество женщины и заключается в любви?

– Бывало, из-за этой силы гибли тысячи людей и низвергались целые государства.

Задумчиво улыбнувшись, Айнур Султан в умиротворении прислонилась к его плечу. Выглянувшее из-за пелены туч солнце освещало их мягким золотистым светом. Где-то наверху в ветвях деревьев раздавался щебет одинокой птицы, и легкий ветерок овевал их, полный запахов осени. Шехзаде Орхан одной рукой приобнял сестру за плечи и коснулся губами ее виска, как вдруг неподалеку, разрушив эту идиллию, раздался испуганно-возмущенный голос:

– Айнур!

В удивлении отстранившись от брата, Айнур Султан обернулась и увидела застывших на тропинке, с которой она сама недавно увидела в роще Орхана и Тансу, свою мать и сестру. Если Бельгин Султан выглядела напуганной и смущенной, то Эсма Султан пребывала в несвойственном ей мрачном состоянии, свела брови и в возмущении смотрела на них.

– Матушка?.. – растерянно обернувшись на шехзаде Орхана, который остался подчеркнуто спокойным и невозмутимым, Айнур Султан все-таки почувствовала себя неловко из-за подобной реакции родных. Что они такого сделали? – Простите, мы вас не заметили…

– Да, это очевидно, – раздался в ответ буквально звенящий от напряжения голос Бельгин Султан. Она еще никогда не выглядела такой рассерженной и одновременно пристыженной. – Сейчас же ступай к себе.

– Но что?.. – хотела было возмутиться Айнур Султан, однако ей и слова не дали сказать.

– Немедленно!

Вздрогнув от того, что мать впервые повысила на нее голос, да еще в присутствии других людей, девушка порозовела от смущения и, искоса посмотрев на брата, подхватила в руки подол своего бирюзового платья и поспешно удалилась по дорожке. Бельгин Султан дождалась, когда дочь пройдет мимо нее, после чего наградила хмурым, осуждающим взглядом шехзаде Орхана и также спешно ушла.

– Орхан, подойди, – с видом строгой матери, намеренной выговорить провинившегося сына, произнесла Эсма Султан.

Тот смерил ее холодным взглядом, после чего с ленцой подошел и широко расставил ноги, как делал всегда, когда атмосфера вокруг него накалялась.

– Я не хочу выяснять, почему вы оба позволяете себе подобное. Однако, надеюсь, вы понимаете, что это не подобает брату и сестре. Я и помыслить не в силах, что однажды я и, например, Мурад позволим себе нечто такое, что позволяете себе вы с Айнур! Это же…

– При всем уважении, султанша, но вы мне не мать, – прервал ее шехзаде Орхан, тем самым резко остудив ее пыл. – И даже ей я не позволяю подобное. Я сам решаю, как мне поступать.

Он отвернулся, собираясь уйти, но Эсма Султан неожиданно властно вскинула ладонь, словно бы даже приказывая ему остановиться. Проследив за этим с холодным негодованием, юноша медленно обратил к ней хмурое лицо.

– А я не позволю говорить со мной в подобном тоне! – процедила явно оскорбленная старшая сестра. – Афсун Султан многое сносит от тебя, но я – не она, ты прав. И молчать не стану. Как тебе поступать решает наш повелитель. Все наши судьбы в его руках! И если ты не хочешь, чтобы однажды он потерял остатки терпения и жестоко покарал тебя, ты будешь прислушиваться и к матери, и к другим членам семьи. Пойми, Орхан, мы заботимся о твоем благе. Нельзя быть настолько неосмотрительным! Ты – шехзаде. И любое неповиновение с твоей стороны будет расценено как угроза власти падишаха, ему самому. Все мы знаем, что случалось прежде. В таких случаях падишах забывает, что он отец, и карает предателей даже казнью. Ты хочешь себе такой судьбы?

– Вы решили испугать меня тем, что мой собственный отец казнит меня? – с презрением отозвался шехзаде Орхан, ничуть не пристыженный. – Что же это за семья в таком случае, где любовь к сестре порицается, где запрещено иметь собственное мнение и где любой твой шаг оценивается с точки зрения угрозы престолу?!

– Это семья падишаха, – отрезала Эсма Султан, пораженная его пылом и буйством. Он даже не думает отступить, а ведь она его намного старше! – И ты – ее часть. Потому обязан следовать…