Залив Полумесяца
Шрифт:
– Здесь по-прежнему очень красиво…
С упоением оглядываясь в саду, Михримах Султан с улыбкой на лице сидела вместе с Эсмой Султан и Нермин в деревянной беседке, которая укрывала их от ветра.
– Помнится, здесь мы с тобой и познакомились, – заметила Эсма Султан с оживлением. – Правда, тогда царило лето. И мы были еще такие юные…
Нермин, которая сидела подле матери и преимущественно помалкивала, потеряла нить беседы, когда увидела идущих по направлению к ним двух женщин. Издалека они были похожи, но по мере их приближения к беседке это ощущение пропадало.
Бельгин Султан даже в свои годы выглядела
Но взгляд Нермин был прикован не к ней. Тайком она всегда ею восхищалась и… немножко завидовала. Айнур Султан просто поражала ее своей неземной красотой, подобной которой она никогда не видела. Эти белоснежные волосы, струящиеся много ниже талии, столь же белая тончайшая кожа, словно подсвеченная изнутри, разноцветные глаза и женственная хрупкость. Наверно, девушка сама этого не осознавала, но она, невесомо шагая по гравийной дорожке, была подобна ангелу, сошедшему с небес. И Нермин, смотря на нее, тихо вздохнула, сетуя на свои обыкновенные русые волосы, немного нескладную фигуру и неброские мутно-зеленые глаза.
Эсма Султан тоже заметила их и вроде бы осталась дружелюбной, но ее темные глаза словно бы кольнули Бельгин Султан. Неосознанно султанша все же ревновала внимание отца к этой женщине и больше даже из сочувствия к матери, а не из-за эгоистичного нежелания делить с кем-то любовь повелителя.
– Султанша, доброе утро, – поклонилась Бельгин Султан, смотря на нее с бесконечно милой улыбкой. – Как хорошо, что вы приехали. Мы давно вас не видели.
– Благодарю вас, – приветливо ответила ей Эсма Султан и, повернувшись к младшей сестре, тепло ее оглядела. – Айнур, и ты здравствуй. Как поживаешь? Ты что-то похудела…
Не сказать, что Айнур Султан недолюбливала свою старшую сестру – вовсе нет. Та всегда была очень мила и заботлива. Но большая разница в возрасте сыграла свою роль, к тому же… Айнур Султан уязвляло то, что отец обожает Эсму Султан, а ей достаются лишь крохи его внимания. Эта пресловутая ревность и обида заставляли девушку сторониться единственной сестры. Рядом с ней она чувствовала себя неуютно, как будто та бросала на нее тень. И вела себя с ней подчеркнуто вежливо и отстраненно.
– Рада нашей встрече, султанша, – с прохладной, скорее вынужденной улыбкой воскликнула Айнур Султан. – Я чувствую себя вполне хорошо. А как вы?
– Прекрасно! – Эсма Султан, напротив, лучилась благодушием. – Кстати, это Михримах Султан. Вы еще не знакомы, верно?
Михримах Султан оказалась такой же приятной женщиной, как и Эсма Султан, только более спокойной и скромной. Бельгин Султан сразу же почувствовала в ней родственную душу, и они принялись увлеченно беседовать. Айнур Султан, которая не имела интереса к их разговору, из вежливости побыла в их обществе некоторое время, а после, заметив на себе робкий взгляд Нермин, вдруг улыбнулась ей и воскликнула:
– Нермин, ты не хочешь пройтись со мной?
Бельгин Султан с радостным удивлением обернулась на нее. Ее дочь никогда не проявляла особого стремления к общению с кем-либо, кроме своих братьев.
Ошеломленная Нермин, которая не ожидала подобного поворота событий, смутилась и вопросительно поглядела на свою мать. Эсма Султан улыбнулась ей, показывая, что она не против.
– Вам, наверно, скучно слушать нас, – заметила она, чтобы подбодрить дочь. – Ступайте непременно.
Девушки поднялись на ноги и, поклонившись, вышли из беседки, обе чувствуя себя неловко – прежде они никогда не оставались наедине. Признаться, Айнур Султан не слишком-то тяготилась обществом Нермин – ее мысли были заняты другим. Предложение прогуляться с ее стороны было лишь поводом сбежать от матери, чтобы отыскать Орхана.
Проводив ушедших по одной из дорожек девушек, султанши с довольными улыбками переглянулись.
– Было бы неплохо, если бы они подружились, – выразила общее мнение Эсма Султан. – Моей Нермин дружба со сверстницей пойдет на пользу. Она слишком много времени проводит подле меня, во дворце.
– Да и Айнур не помешает женское общество, – удовлетворенно добавила Бельгин Султан. – Она постоянно с братьями. Подруги нужны всем. И вы с Михримах Султан служите тому прекрасным примером.
– Вы очень любезны, султанша. Кстати, я слышала, мой брат Мехмет захворал. Как он, поправился уже?
Дворец санджак-бея в Манисе. Дворцовый сад.
Гроза прошла, и ветер постепенно разогнал облака. На лазоревом небе снова засияло солнце. Воздух был влажный и на удивление теплый, и дождевые капли сияли в солнечных лучах, словно рассыпанные повсюду крохотные алмазы. Ступая по все еще сырой земле, Фаниса Султан с грустью в золотых глазах любовалась всей этой красотой. Она держалась за руку Лейсан-хатун, которая молчала, чувствуя настроение своей госпожи.
– Вы за весь день и пары слов не произнесли, – наконец, воскликнула она и беспокойно оглядела султаншу.
Фаниса Султан вздохнула и, помолчав некоторое время, тихо ответила:
– На душе тяжело, Лейсан. Не хочется ни есть, ни говорить. Единственное, чего я сейчас хочу, это… снова стать ребенком. Жаль, что это невозможно. Было так славно быть всего лишь маленькой девочкой, радоваться всему, играть, ни о чем не беспокоиться и знать, что семья убережет тебя от всего плохого. А теперь выходит, моя семья и принесет мне несчастье…
– Решение о свадьбе еще не принято.
– Это лишь дело времени… – обреченно произнесла Фаниса Султан. – Ибрагим-паша не посмеет отказать шехзаде, наследнику престола. Да, к тому же, кто откажется жениться на дочери будущего падишаха? С воцарением отца Ибрагим-паша, как зять султана, войдет в совет и скорее всего займет место визиря. Он не ни за что не упустит эту возможность.
– И что же, вам придется выйти за него замуж и уехать в Египет? – грустно посмотрела на нее Лейсан-хатун. – Не может быть, чтобы все вот так сложилось в вашей судьбе.
– Выходит, это и есть моя судьба, Лейсан, – с горечью улыбнулась султанша и вдруг дрогнула.
Они вышли из-за зарослей кустарника и увидели тренирующихся на поляне шехзаде Алема и Дастана, окруженных другими воинами, которые наблюдали за ходом их поединка на мечах. Лейсан-хатун сочувственно поглядела на госпожу. Та же, замерев, смотрела на Дастана, и невыразимая печаль наполняла ее прежде всегда лучистый взор.