Залив Полумесяца
Шрифт:
– Айнель-хатун. Долго же вы добирались до моей комнаты. Я успел полностью изучить расходные документы за этот месяц.
– Неужели? – она удивилась и напряженно покосилась на документ в его руке, который он неспешно отложил к остальным и, заложив обе руки за спину, обернулся к ней с невозмутимым видом. – Что послужило для этого причиной? По-вашему, я тоже не справляюсь со своими обязанностями? – нотки возмущения прозвучали в ее голосе.
– Я лишь исполняю поручение госпожи о наведении в гареме порядка, – Кемаль-ага никак не отреагировал
– Что вы имеете в виду? – Айнель-хатун волевым усилием сохранила самообладание.
Она всегда выполняла свою работу как положено и была уверена, что проблем быть не должно. Ему, верно, попросту нравится тыкать человека носом в его ошибки, даже тогда, когда их нет.
– Насколько я могу судить по этим документам, золота из казны в гарем в этом месяце поступило недостаточно для того, чтобы выплатить жалованье всем наложницам и слугам, однако, его хватило на то, чтобы госпожи заказали персидские ткани, украшения из золота и серебра со всевозможными драгоценными камнями и… – он, словно забыв что-то, взял один из документов и быстро поглядел на него. – … трех лошадей редкой и оттого весьма дорогой породы. Это, верно, заказал кто-то из шехзаде.
– Вопрос с выдачей жалованья уже решен, – решив проявить твердость, заявила Айнель-хатун. – Я не вижу смысла обсуждать это.
– А я и не поднимал вопрос о жаловании, хотя стоило бы, признаться. Меня интересует, почему госпожи позволяли себе подобные ненужные траты в то время, как финансы гарема не позволяют даже жалованье выплатить их же слугам.
– Султанши привыкли к такому укладу, – недоумевая из-за его вопроса, ответила хазнедар. Чего он хотел от нее? – Они – члены монаршей семьи. Я же не могу запретить им…
– Можете, если на то есть весомые основания, – отрезал Кемаль-ага, и женщина осеклась. – Государственная казна опустошена. Мы все ждем возвращения повелителя с тем золотом, что ему выплатила Испания за заключенный мир. Но сдается мне, особенно на него рассчитывать нам, гарему, не стоит. Это золото пойдет на государственные нужды, которые, я думаю, важнее, чем выплата жалованья гаремным рабыням и тем более каким-то слугам. Если наши финансовые возможности будут урезаны, монаршая семья попросту избавится от лишних ртов. Наложниц поскорее выдадут замуж, а слуг вышлют в захолустные дворцы или даже продадут. Вы понимаете, к чему я веду?
– Будьте любезны, поясните, – холодно ответила Айнель-хатун, которая не понимала.
– Нам нужно быть готовыми к серьезным проблемам, – отвернувшись от нее, жестко произнес евнух. – Никто из наложниц или слуг не захочет по собственной воле покидать дворец. Родится недовольство, а, значит, конец порядку. Но это еще полбеды. Без золота в следующем месяце мы снова не сможем выплатить гарему жалованье. Сомневаюсь, что и на этот раз Афсун Султан даст в долг свое золото. К слову, нам и нынешний долг нужно выплатить ей. В связи с этим траты султанш на шелка и драгоценности не представляются возможным. Итак, что вы предлагаете в таком положении, как глава гарема?
Это что, проверка? Айнель-хатун нахмурилась и после недолгого молчания поймав на себе ожидающий взгляд, заговорила:
– Следует оповестить их об этом – это во-первых. Во-вторых, нужно предупредить возмущение наложниц и слуг, уже сейчас отобрав тех, кого будет разумно отправить из дворца. У кого-то возраст подошел, кто-то не лучшим образом справляется со своими обязанностями. Если выдадим замуж кого-нибудь из наложниц, получим немного золота. С отбытием части гарема будет уже легче выплатить ему жалованье, я полагаю. А долг Афсун Султан Фатьма Султан пожелала выплатить из личных средств – она намерена продать одно из своих имений в Эдирне.
Кемаль-ага оценивающе посмотрел на нее и, видимо, удовлетворенный ответом, сдержанно кивнул.
– Вам осталось лишь отдать соответствующие приказы и сообщить обо всем Фатьме Султан, чтобы она предупредила траты других султанш. Согласитесь, таким образом много проще работать? Знать заранее, на что рассчитывать и к чему стремиться. Планирование – это одна из основ порядка. Другая – контроль, и я советую почаще обращаться и к нему.
– Я не забуду ваш совет, – немного колко ответила уязвленная Айнель-хатун. – Надеюсь, теперь я могу идти?
– Еще кое-что… Этот Идрис-ага, он должен оказаться в числе тех, кто покинет дворец.
– Это решать не нам, а управляющей гарема, – чуть усмехнулась Айнель-хатун, решив тоже осадить его. – Если ей будет угодно, он уедет. Необходимо обсудить этот вопрос с ней. Хотя бы это, я надеюсь, вы в состоянии сделать сами, не раздавая советы другим?
Она, не дожидаясь ответа, развернулась и степенно ушла, шурша подолом своего темно-синего платья, а Кемаль-ага с тенью удивления смотрел ей вслед.
Не успела Айнель-хатун покинуть его комнату и отправиться в ташлык, как возле его дверей встретила идущего ей навстречу Идриса-агу. Он подошел к ней и без обычной заискивающей улыбки проговорил:
– Афсун Султан желает видеть тебя.
– Что такое? – изумилась она.
– Ты, чем вопросы задавать, лучше поторопилась бы. Она давно за тобой посылала.
Поджав губы, Айнель-хатун недовольно посмотрела на него и, обойдя евнуха, пошла в сторону покоев султанши. Он же засеменил ей вслед.
Дворец Топкапы. Покои Афсун Султан.
– Сынок, оставь книгу хотя бы за столом, – поглядев на него через столик, снисходительно улыбнулась Афсун Султан. – Что это ты так увлеченно читаешь все утро?
Шехзаде Ибрагим, опомнившись, виновато посмотрел на мать и послушно захлопнул книгу, положив ее на край столика.
– Орхан учит меня латинскому языку, и он велел прочесть мне эту книгу.
– Вы с ним часто видитесь? – как бы между прочим уточнила Афсун Султан. Она-то своего старшего сына видела крайне редко.