Залив Полумесяца
Шрифт:
Шехзаде Мурад в ответ на ее слова тепло улыбнулся и снова потянулся к ее губам, но Сафанур Султан вдруг накрыла его рот ладонью.
– Нет, здесь же дети. Я сама к тебе приду. Ты пока ступай, распорядись о том, чтобы принесли нам чего-нибудь перекусить, а то я что-то проголодалась.
– Как скажешь, султанша моя, – безропотно согласился мужчина и, коротко поцеловав ее, выпустил из своих объятий. – Только не заставляй меня ждать, иначе я сам все съем.
Сафанур Султан солнечно улыбнулась на эту шутливую угрозу. Проводив взглядом ушедшего мужа, она встала с тахты и заглянула в детскую, шепотом позвав свою служанку, чтобы та помогла ей подготовиться.
Покои
– Султанша, может, не стоит? – Фериде-хатун не на шутку встревожилась, этим вечером узнав о намерениях своей госпожи. Пока та с ледяным спокойствием облачалась в просторный бархатный халат с тем, чтобы отправиться в хамам перед сном. – А если она умрет? Здесь такое начнется! Шехзаде не успокоится, пока не выяснит, кто отравил султаншу. Вдруг вы пострадаете, если откроется ваша причастность?
– Я не спрашивала твоего мнения! – отрезала Ассель Султан, стремительно обернувшись на нее, отчего ее длинные светлые волосы взметнулись в воздух. – Я приказала тебе найти способ подлить это лекарство в еду или питье Сафанур. И если ты хочешь остаться подле меня, ты выполнишь этот приказ, Фериде.
Потупившись, Фериде-хатун более не посмела возражать, но страх сковывал все ее тело. Если ее поймают… Султанша не встанет на ее защиту. Она без жалости отречется от нее, чтобы уберечь саму себя.
– Ты подлей совсем немного, чтобы от лекарства не было большого вреда, – сменив тактику, увещевала ее Ассель Султан и, достав из шкафчика пузырек, настойчиво вложила его в руку служанки и сжала ту в кулак. – Дождись удобного момента. Не торопись. И будь осторожна. Все получится, Фериде. Ты слышишь? Если что, я помогу тебе бежать из дворца, и тебя никто не сможет отыскать. Ты не пострадаешь.
С усилием сглотнув, Фериде-хатун покорно покивала, хотя отчасти понимала, что все это – ложь.
– Всегда держи пузырек при себе, чтобы его никто не обнаружил. И так ты всегда будешь готова действовать. Поняла?
– Да, госпожа, – выдавила рабыня и под взглядом той спрятала пузырек с лекарством в вырезе своего платья.
– Умница, – ободряюще улыбнулась ей Ассель Султан и с преувеличенно невозмутимым видом направилась к дверям. – А теперь идем в хамам.
Амасья.
Наслаждаясь своей встречей спустя годы, мужчины этой ночью купались в вине и ласках служанок. Шехзаде Осман, все также покоясь в кресле, лениво обнимал за талию одну из них, которая глупо хихикала по поводу и без и то и дело целовала его. Отчего-то это не вызывало в нем никакого отклика, хотя прежде непременно бы вызвало. Мужчина осушал кубок за кубком в надежде это изменить, но его словно бы влекло прочь из этого зала, из общества порочного друга и его служанок.
Джордано это видел, но только про себя усмехался. Однако когда друг даже не расслышал, когда он к нему во второй раз обратился, произнес насмешливо:
– Моя сестра, без сомнения, прекрасна, но за ее красотой кроется опасность.
– Опасность? – с ухмылкой переспросил не впечатленный шехзаде Осман.
– У нее, помимо трех мужей, любовников было не меньше, чем одалисок в твоем гареме, однако, я не могу вспомнить, чтобы кто-то из них остался в живых. Кто-то кончал с собой, повесившись или вонзив в себя кинжал, когда она, наигравшись, отвергала его. Или становился жертвой другого мужчины, воспылавшего ревностью. Так чаще всего и происходило. Но, бывало, их обнаруживали поутру мертвыми в их же постелях. Без намека на насильственную смерть. Так, словно они просто заснули и не проснулись. Как думаешь, что это значит?
Шехзаде Осман сначала слушал его недоверчиво, но вскоре он понял, что Джордано не лжет. Он был не из тех людей, кто использует ложь для приукрашивания своих рассказов.
– Не имею понятия, – наконец, мрачно отозвался он.
– Яд, – преспокойно сказал Джордано и отпил вина из кубка, не обращая при этом никакого внимания на льнущую к нему служанку. – Белла любит играться с ядами не меньше, чем с моими служанками.
– И зачем ей отравлять собственных любовников?
– Вероятно, она испытывает на них действие свежеизобретенных ядов, – дернул плечом Джордано, с весельем наблюдая за реакцией друга. – А, может, таким образом избавляется от них, когда они ей надоедают и при этом знают слишком много. Или – проще простого – мстит за измену. Кто знает, что творится в ее прелестной головке, полной порочных мыслей?
Шехзаде Осман чувствовал себя двояко. Его по-прежнему влекло к этой женщине – так сильно, что он не мог заставить себя не думать о ней хотя бы минуту. Но теперь над ним нависло и ощущение тревоги, как будто кто-то шептал ему на ухо «спасайся». Но от этого его томление по роковой красавице-венецианке становилось только сильнее и острее.
– Она сказала, что есть запасной ключ.
– Раз сказала, значит, есть, – усмехнулся Джордано, позволяя служанке отпить из его кубка и наблюдая за этим соблазнительным действом. – Однако, вряд ли ты его найдешь. Если, конечно, не разгадаешь ее очередную загадку, которые она также обожает.
«Отыскать его можно лишь следуя зову сердца, озаренному светом луны».
Он неспешно брел по особняку, погруженному в неизменные спутники ночи – темноту и тишину, и размышлял о том, что значат эти слова. Пока что никакого смысла шехзаде Осман в них не обнаружил к собственной досаде. Зов сердца, озаренный лунным светом? Какой в этом может быть смысл? Пафосная фраза, сложенная из банальностей.
Он остановился в той части особняка, где часто бывал. Возле дверей гостевых покоев, которые Джордано всегда отдавал ему, когда он оставался здесь до утра. Возможно, Белла сейчас там, за этими дверьми, которые… – он толкнул их, и те не поддались – заперты.
Обычно эти двери никогда не запирались.
Шехзаде Осман тут же воодушевился, почувствовав, как близок к желаемому. Оперевшись рукой о стену, он быстро оглядел двери в поисках каких-либо подсказок, но ничего не обнаружил. Обернувшись себе за спину, он бегло огляделся, пробежался взглядом по какому-то большому полотну в позолоченной раме, которое висело на противоположной стене, и…
Мужчина вернул к нему взгляд и, внимательно вглядываясь, подошел поближе. Из-за полумрака, царящего в коридоре, картину было трудно разглядеть. Но он различил изображенных на полотне обнаженных женщин, которые, по всему, резвились на ночном лугу. Греческие нимфы?
Кто-то из них томно покоился на траве, другая женщина тянула руки к сочным плодам на ветвях дерева, под которым сидела первая, а большинство других словно бы танцевали в свете полной луны, возвышающейся над ними в звездном небе.
И лишь одна из женщин, будучи в сторонке от других, стояла, подняв руки вверх, словно желая страстно дотянуться до чего-то – до луны или до звезд. Она была нарисована в центре картины и обособленно, явно призванная привлекать к себе внимание.
В ее позе было столько стремления ввысь, что шехзаде Осман непроизвольно тоже поднял голову и заметил, что верхняя часть рамы не так плотно, как остальные ее части, прилегает к полотну. Как будто ей что-то мешало.