Залив Полумесяца
Шрифт:
– Я и есть хозяин, – чуть уязвлено ответил мужчина, но с достоинством выдержал на себе насмешливые взгляды. – Мне жаль, но я уже обо всем договорился с другим господином. Мы и сделку с ним заключили. Ему лишь осталось выплатить обещанную сумму и…
– Я заплачу вдвое больше, – с ледяным спокойствием перебила его богатая вдова и чуть улыбнулась, увидев, как растерялся хозяин замка.
– Простите, я не могу, – выдавил он, тряхнув седой головой.
Антонио ожесточился лицом, почувствовав, как его госпожа напряглась, хотя она всего лишь поджала свои алые губы.
– Ты
– Не посмею я нарушить сделку с тем господином, – напряженно ответил тот. – Это важный человек в Генуе. Он вхож в сам королевский дворец. При дворе нашей королевы занимает почетное место. Оставлю его ни с чем, и мне несдобровать! Он сегодня-то и должен приехать, дабы расплатиться за замок по нашей договоренности.
– Сегодня? – невозмутимо отозвалась вдова, которая ничуть не потеряла энтузиазма, получив очередной отказ. Упрямства ей было, как видно, не занимать. – Как кстати, – женщина светски улыбнулась под кружевом вуали. – Я хотела бы поговорить с ним лично, прежде чем вы возьмете его золото и отдадите ему замок. Вы не против, если мы подождем внутри?
– Как угодно, – неохотно, но хозяин все же впустил их, отступив в сторону от порога. – Позволите поинтересоваться, кто вы и откуда держите путь, сеньора?
Женщина не снизошла до ответа и не обратила на этот вопрос никакого внимания, предоставив слуге отвечать за нее.
– Перед тобой Сиера Виоленса-Рикардо. Она имеет большое влияние в Венеции, откуда мы прибыли. К твоему сведению, во всей Венеции нет ни одного патрицианского семейства, способного превзойти мою госпожу по влиянию и богатству.
– Будет тебе, Антонио, – со снисхождением осадила его Сиера. Она несла себя гордо и с достоинством, что не оставляло сомнений в ее высоком положении, но в то же время в ней сквозило что-то темное и пугающее. Мрак таился в ее темных глазах – густой, заволакивающий в свои бесконечные глубины. – Мой покойный супруг был важным человеком при дворе дожа Венеции и считался его ближайшим другом.
– Что же привело вас в Геную, сеньора? В Венеции вы занимали высокое положение, но здесь… Здесь вас никто не знает.
– Это пока, – наградив старика пронзительным взглядом из-под вуали, многообещающе улыбнулась Сиера. Они как раз прошли в обшарпанную гостиную, где также царило запустение. Мельком оглядевшись, вдова, однако, осталась невозмутимой, словно бы ее все устраивало. – К слову, мой отец был родом из Генуи. Эти земли – моя родина. И я здесь, чтобы вернуть утраченное. То, чего мы были несправедливо лишены. Но в первую очередь мне нужно где-то обосноваться, не так ли? Этот замок привлек меня, едва я о нем услышала по прибытии в Геную. Море – моя страсть. Возможно ли было пройти мимо?
Какое-то обещание таилось в ее словах, отчего хозяин замка невольно поежился. Голос этой сеньоры был полон затаенной злобы и ледяной решимости, но она быстро замаскировала это под напускным дружелюбием и откровениями о своей страсти к морю. Она прибыла в Геную явно с дурными намерениями… Темные глаза ее так и полыхали, когда она говорила о том, что намеревается вернуть нечто, утраченное когда-то ее семьей.
– Надеюсь, вам все удастся, – из вежливости выдавил старик и поспешил позвать своего единственного слугу, чтобы тот принес чего-нибудь, дабы угостить уставших с дороги гостей.
Дворец санджак-бея в Трабзоне.
В это утро дворец Трабзона праздновал заключенные браки двух юных султанш, которые сейчас восседали вдвоем на одном сидении в шатре в окружении остальных женщин гарема. Увеселение шло полным ходом, устроенное Карахан Султан на золото, присланное в Трабзон Коркутом-пашой из столицы. В саду раздавалась музыка, наложницы в ярких платьях танцевали перед султаншами, а те беседовали между собой. На мужской же половине, за ширмой, соревновались борцы, за ходом чьего поединка с азартом следили собравшиеся в шатре мужчины.
Одна из невест, Ясмин Султан, с удрученным видом созерцала все это. Последним, чего она желала в это утро, это веселиться. Платье из алого шелка подчеркивало ее восточную красоту, черноту волос, струящихся по плечам, и красивые темные глаза. Ее смуглая кожа казалась позеленевшей, будто от болезни, а взгляд наполняла печаль, которую почему-то никто не замечал.
Или же все просто делали вид, что не замечают. В этой семье никого не волновали чувства юной девушки, поневоле выданной замуж за престарелого бея, союз с которым был попросту выгоден. Шехзаде Махмуд решил судьбу дочери, и никто не посмел противиться его воле. Даже Карахан Султан, столь заботящаяся о благе семьи. Но Ясмин Султан и не ждала от нее помощи. В число ее любимых внучек она никогда не входила…
Сидящая подле сестры Махфируз Султан, наоборот, выглядела радостно и взволнованно. Как более любимая семьей, она всегда чувствовала себя увереннее и не имела особых причин унывать. Отец любил ее пусть меньше старших сестер, но любил, а Карахан Султан всегда приглашала к себе на званые ужины и всячески демонстрировала свою расположенность.
Верно, потому ее и выдали за куда более молодого и перспективного Ферхата Бея, внука самого султана Мехмета. По словам семьи, он был хорош собой и весьма обеспечен. У Махфируз Султан не было причин грустить в это утро, и она в нетерпении ждала своего вступления в новую жизнь.
В шатре пребывали и матери юных султанш, Атике-хатун и Дилафруз-хатун, разместившиеся по обе стороны от невест – каждая подле своей дочери. Они с гордостью созерцали пышное празднество в саду и наслаждались долгожданным вниманием к ним и их детям.
Друг напротив друга за столиком сидели и другие три жены шехзаде Махмуда.
Элиф Султан находилась в окружении своего многочисленного потомства, которое создавало вокруг нее шум и суету. Она сияла, как всегда, щедро даря свои улыбки и то и дело заливаясь звонким смехом. Пританцовывая, султанша то целовала одного из своих детей, то с аппетитом угощалась лукумом и фруктами, то шепталась со своей старшей дочерью Мелек Султан, сидящей рядом с ней на подушке.