Залив Полумесяца
Шрифт:
Нергисшах Султан, облачившаяся в нежно-кремовое платье с цветочной вышивкой, этим вечером светилась счастьем. Ее муж, как она и надеялась, получил должность в столице, и теперь им не придется возвращаться в захолустье и бедность. Правда, он не стал бейлербеем Румелии, как ожидалось, но его назначили главным казначеем, а это тоже очень почетная и высокая должность при дворе.
Узнавшая об этом Фатьма Султан была обескуражена – столько лет на посту главного казначея ее в трудное время выручал Демир Челеби, которому она во всем доверяла. А теперь она лишилась «своего» человека и боялась, что с этим пошатнется
– Уверяю вас, султанша, вы во всем можете положиться на моего мужа, – искренне заверяла ее Нергисшах Султан, возобновив разговор, который был начат еще в покоях Валиде Султан до прихода в гарем. – Кемисхан Бей сделает для вас все, ведь он знает, как вы дороги мне. Вам совершенно не о чем беспокоиться!
– Да, конечно, – с любовью глянув на нее, кивнула Фатьма Султан, но беспокойства в ней меньше не стало. Ее пугало, что назначение дал Коркут-паша, почему-то переступив через решение Давуда-паши. Ведь он-то планировал сделать Кемисхана Бей бейлербеем Румелии. Все это странно… – Я в нем не сомневаюсь. И очень рада, что твой муж удостоился такой почетной должности. Золото потечет рекой в вашу семью. Да и мы все уповаем на его справедливость. Пусть Кемисхан Бей с честью исполняет свои обязанности и дарует нам всем процветание.
– Аминь, – с довольной улыбкой отозвалась ее племянница.
Взгляд Фатьмы Султан вдруг обратился ей за спину, и она сразу же напряглась. Обернувшись, Нергисшах Султан все поняла, увидев вошедшую в гарем Афсун Султан с гордой осанкой и широкой улыбкой на красивом лице. Темные волосы ее были распущены и вились кольцами. На султанше было то же дорогое платье из темно-синей парчи, цвет которого она подчеркнула с помощью серебряных украшений с такими же синими сапфирами.
– Красивая женщина, – тихо заметила Нергисшах Султан, разглядывая идущую по гарему хасеки, которая выглядела как всегда энергично, уверенно и при этом искренне, без фальши.
– Этот гарем видел много красавиц, и у каждой была горькая судьба, – вздохнула Фатьма Султан. – Все мы помним Эмине Султан…
К этому моменту Афсун Султан уже подошла к столику и поклонилась Фатьме Султан, держась доброжелательно и непринужденно. Хафизе Султан и Нергисшах Султан поднялись с подушек, чтобы поклониться в свою очередь ей самой.
– Добрый вечер.
– Здравствуй, Афсун, – спокойно ответила Фатьма Султан, кивнув. – Присаживайся. Вижу, гарем очень тепло тебя встретил. Все благодарны тебе за твою помощь и за щедрые подарки.
Афсун Султан уловила нотки недовольства в голосе султанши, но не подала виду.
– Я рада быть вам полезной, госпожа. И всегда готова помочь всем, чем смогу.
– Ты очень любезна.
Неловкость беседы развеяла Бельгин Султан, которая в одиночестве пришла на праздник. В светло-зеленом цвета весенней листвы платье она выглядела свежо и молодо для своих лет. Светлые волосы, ангельское лицо с добрыми голубыми глазами и улыбка делали ее еще больше похожей на дитя. Гарем любил ее за доброту и милый облик, но встретил много спокойнее, чем прежде Афсун Султан. Ведь за ней не чувствовалось силы. Бельгин Султан была любимой женой султана, матерью его сына и никогда не выходила за рамки этой роли.
– Бельгин, присоединяйся к нам, – ее появлению Фатьма Султан была рада искренне. – А где же Айнур? Почему она не пришла с тобой?
– К сожалению, Айнур сегодня весь день нездоровится, – объяснила Бельгин Султан, опустившись на принесенную служанкой подушку за столик. – Но волноваться не о чем. Лекарь была у нее и после осмотра заключила, что это простое недомогание, которое пройдет, стоит Айнур немного отдохнуть.
– Да пошлет Аллах ей исцеление, – с сочувствием произнесла Нергисшах Султан.
– Теперь хотя бы понятно, куда запропастился старший из моих сыновей, – с холодным недовольством заметила Афсун Султан, обратив на себя взгляды. – Я не видела его весь день.
Фатьма Султан с племянницей переглянулись, Хафизе Султан отреагировала нейтрально, поскольку ее это не касалось, а вот Бельгин Султан напряглась даже больше, чем обычно при упоминании отношений ее дочери и шехзаде Орхана. Они пугали ее, ведь брат и сестра были уже не детьми, и их близость настораживала много сильнее. Решив после праздника зайти к дочери и проверить, действительно ли она находится в опасном обществе опального брата, Бельгин Султан повернулась лицом к танцующим наложницам и заставила себя отвлечься от тревожных мыслей.
Так как в гареме шел праздник, рабыням, отобранным для танцев в покоях султана, выделили комнату на этаже фавориток, где они могли бы подготовиться. Облаченная в то самое изумрудно-зеленое платье, Десен то и дело ловила на себе озлобленный взгляд Ольги, которая тоже была в комнате. Ей пришлось одеться в другое платье – ярко-фиолетовое, игривое и соблазнительное. Оно шло ей даже больше, красиво оттеняя ее длинные рыжие волосы, и Десен чувствовала зуд беспокойства, так как видела, что эта славянская рабыня по-настоящему красива. Она должна превзойти ее, иначе шехзаде Осман совершенно очевидно выберет Ольгу в эту последнюю свою ночь в Топкапы.
Десен старательно расчесывала свои темные и густые вьющиеся волосы, которыми гордилась также, как Ольга своими, когда в комнату заглянула Лейла. Все на нее в непонимании покосились, но девушка невозмутимо подошла к Десен и протянула ей маленький мешочек из черного бархата.
– Вот, принесла, как ты и просила. Скажешь, что в нем? И почему ты прячешь это под подушкой?
Чуть улыбнувшись, Десен отложила гребень и, раскрыв мешочек, достала из него кулон, увидев который, Лейла ахнула, хотя в нем и не было ничего особенного. На тонкой серебряной цепочке висело маленькое изумрудное сердце, которое богато сверкало и переливалось.
– Откуда у тебя это? – удивленно прошептала Лейла. – Это же настоящий изумруд!
– Этот кулон принадлежал моей матери, – с грустью ответила Десен, смотря на него и нежно сжав его пальцами. – Насколько мне известно, она была наложницей в богатом доме. Мой отец, которого я не знаю, подарил этот кулон ей, и мама хотела назвать меня в честь этого камня, изумруда, именем со своей родины – Эсмеральда, потому что ее восхитили мои зеленые глаза. Но отец не пожелал называть меня именем неверных, однако и расстраивать ее не хотел, потому назвал Эсмер. На турецком это значит «смуглая, темноволосая», – она усмехнулась и надела кулон. – Согласись, тоже подходящее для меня имя?