Залив Полумесяца
Шрифт:
– Тогда… почему ты так спокоен? – скованно отложила гребень она.
Коркут-паша рассмеялся гулким, низким смехом и похлопал ладонью по своему бедру, призывая, чтобы она села к нему на колени. Нилюфер Султан терпеть не могла это делать и проигнорировала бы это, как поступала всегда, но не в этой ситуации. Она боялась гнева мужа, потому что в гневе он был неуправляем и способен на все, кто бы перед ним не провинился.
Неохотно она пошла к мужу через все покои и присела к нему на колени, тут же оказавшись в
– Детей мне, видит Аллах, предостаточно, – его лицо оказалось так близко к ее, что Нилюфер Султан попыталась отстраниться, но Коркут-паша ей не позволил, сильнее стиснув капкан из рук, в котором она оказалась. – Ты уже родила мне дочь, которую я люблю больше всех детей. И, если ты больше не желаешь становиться матерью, то я не против.
– Удивительная терпимость с вашей стороны, паша, – выдавила Нилюфер Султан, которой поскорее хотелось вырваться на свободу. – Я благодарна за понимание, но… уже поздно, и пора ложиться спать.
– И мы ляжем спать, но немного позже.
Коркут-паша потянулся к ней, чтобы поцеловать, но непроизвольно Нилюфер Султан отвернула лицо в сторону, чтобы избежать нежеланных ласк. Это разозлило ее мужа, и он, накрыв ее лицо своей ладонью, с силой повернул его и грубо поцеловал, не оставляя ей возможности спастись. И, уже чувствуя, как его губы, немного причиняя боль, спустились на ее шею, Нилюфер Султан с безвыходной тоской устремила свой взгляд в окно, за которым в свои права вступала темная ночь.
Дворец Топкапы. Покои Айнур Султан.
– Уже поздно, – слабый голос Айнур Султан нарушил уютную тишину. – Тебе, наверно, пора уходить.
Она постаралась скрыть свои нежелание расставаться и грусть, но они все равно заполнили собой ее голос. Брат и так пробыл с ней с самого утра, бросив все свои дела. Едва узнав об ее недомогании, он пришел и развлекал ее чтением книг, рассказами о военном походе, как мог веселил, чтобы она не унывала и поскорее поправлялась. И сейчас его нужно было отпустить от себя или даже подтолкнуть, пусть и совсем не хотелось делать это.
– Я в порядке, честно, – добавила она, приподняв голову с его плеча и заглянув ему в лицо.
Шехзаде Орхан полулежал рядом с ней поверх покрывала, подставив свое плечо, чтобы она могла положить на него голову. Он смотрел в потолок, но теперь повернулся к ней и чуть усмехнулся, ласково проведя рукой по ее длинными серебряным волосам.
– Так и скажи, что устала от меня и хочешь остаться одна.
– Вовсе нет! – возмутилась она, но вышло тихо из-за ее недомогания. – Просто матушка будет сердиться, если узнает, что ты все еще здесь. Как и Афсун Султан, она недовольна, что мы так много времени проводим вдвоем.
– Они вечно всем недовольны. Но ведь мы и не обязаны им угождать.
Айнур Султан через силу улыбнулась, преодолевая слабость.
– Подстрекаешь меня на бунт?
Брат хмыкнул, но, посмотрев ей в глаза, вдруг стал серьезным. Айнур Султан, заметив это, тоже перестала улыбаться и удивленно ждала, что он скажет.
– Просто я не хочу, чтобы чужие глупые предрассудки встали между нами, – мрачно произнес он, коснувшись пальцами ее щеки и случайно задев губы – от этого обоим на миг сделалось неловко, словно он шагнул за какую-то невидимую черту.
– Этого не будет, – с нежностью заверила она, перехватив его руку и легонько сжав ее – насколько сейчас позволяли ей силы. – Даже когда я выйду замуж, а ты уедешь в свой санджак, мы будем вместе – думать друг о друге, помнить и все также любить.
Айнур Султан снова положила голову ему на плечо и умиротворенно вздохнула, но шехзаде Орхан отодвинулся и, перекинув руку, приобнял ее за плечи. Не успела султанша прикрыть веки у него на груди – сон уже звал ее в свое царство – как двери отворились. Вздрогнув в испуге, Айнур Султан отстранилась от брата и увидела свою матушку, которая резко замерла на пороге и напряженно уставилась на них.
– Валиде?..
Айнур Султан села в кровати, подтянув к себе покрывало, под которым лежала, и почувствовала смущение из-за выражения лица матери.
– Могу я попросить оставить нас с дочерью наедине? – с нажимом проговорила Бельгин Султан, полная напряжения, как натянутая струна.
– Конечно, – расслабленно отозвался шехзаде Орхан и, поднимаясь с ложа, поцеловал руку сестры, заставив ее покраснеть, а Бельгин Султан – еще больше напрячься. – Доброй ночи.
До тех пор, пока двери за ним не закрылись, Бельгин Султан не двигалась, но после обратила к дочери недовольно-укоряющий взгляд.
– В такой час вам не пристало оставаться наедине в покоях.
– И я не понимаю, почему, – мягко возразила Айнур Султан. – Я искренне не понимаю, что предосудительного вы видите в моих отношениях с Орханом? И меня оскорбляют ваши недостойные подозрения. Мы брат и сестра! Что между нами может быть порочного, раз нам даже нельзя быть вдвоем вечером?
– Вы уже не дети, Айнур, – направившись к ней, нравоучительно воскликнула Бельгин Султан. – Нужно знать границы и не заступать за них, чтобы ни у кого не возникало подозрений.
– Почему меня должно заботить то, что подумают другие? Я поступаю так, как мне угодно.
Присев на ложе рядом с дочерью, Бельгин Султан беспокойно на нее посмотрела.
– Ты уже разговариваешь совсем как он… – с сожалением протянула женщина. – Об этом я и говорила, когда просила тебя меньше времени проводить с Орханом. Он оказывает на тебя слишком сильное влияние, и оно не доброе.
Айнур Султан была не согласна с этим, но и перечить матери не хотела. Она помолчала, а потом решила увести разговор в безопасное русло.