Заложница красных драконов
Шрифт:
— А дедушка где? — Богдан сказал, что все живы, да что-то сердце сжалось нехорошо.
— Дома дедушка. Не ходит совсем уже, ноги отказали, — вздохнула Любава. — Сама-то ты как? Здорова?
— Здорова, — кивнула, не став уточнять, что здорова я теперь буду всегда, не болеют драконы после «обмена».
За нашей спиной слуги закрыли ворота, но шум переговаривающейся толпы не умолкал. Ещё бы, такое событие — драконы прилетели, заложницу принесли, да ещё и в людей обращаться могут! Нужно обязательно обсудить, причём, почему-то, прямо у нашего забора, в другом-то
Отвыкла я от подобного, у драконов не принято было вот так, толпой собираться, обсуждая последние события и сплетни, чуть ли ни в окна заглядывая, что и где происходит. Когда-то это нормально для меня было, и сама порой, с другими ребятишками, на заборе висела, стараясь высмотреть да краем уха услышать, если где-то что-то интересное случится. Гости к кому приедут, сватов ли зашлют, жена мужа с соседкой застанет и ухватом по двору гоняет — тут же толпа набегает. Скоморохи-то на ярмарке раз в год выступают, да и то не все туда попадают. Потому-то любое происшествие развлечением для всей деревни становится.
А тут такая невидаль — драконы прилетели!
Голова слегка кружилась от того, что все вокруг говорили одновременно — это не считая народа на улице, а были ещё и слуги во дворе, и в доме тоже, правда, там меньше, но за нами явно шли и те, кому в доме делать нечего было. Дети — сколько же их?! — бегали вокруг нас, кричали, мамкали, тянули за одежду, что-то спрашивали, пихались, даже тумаками обменивались. Я к такому не привыкла — раньше нас тут было мало, у драконов детей тоже немного, по сравнению со взрослыми, а здесь, мне кажется, вокруг нас уже десяток бегает, не меньше.
Шла, стараясь держать перед глазами спину мужа — она казалась мне якорем в этой круговерти. Когда шли по коридору к трапезной, вдруг осознала, что живот, которым ко мне прижимается Любава, довольно большой и плотный. Не удержавшись, положила на него ладонь, спросила:
— Ещё одного ждёте?
— Да! — с гордостью в голосе кивнула Любава, прервав причитания о том, как по мне скучала, да как страдала, не зная, каково мне у драконов живётся, может, голодная-холодная, может, обижают, и так далее. К счастью, удалось переключить её на другую тему. — Шестого ждём!
— Да ладно! — оглядела хороводящихся ребятишек — неужели их всего пятеро? Ладно, за стол сядем — пересчитаю. — Мы тоже ждём, — призналась почему-то.
— Правда? Вот радость-то! — обрадовалась сестра.
— Как ты себя чувствуешь? — забеспокоилась матушка, тоже прервав свои причитания, мало чем отличающиеся от Любавиных, разве что через слово прощения просила, что в заложники меня, вместо Богдана, ложью отдали. — Не тошнит? Голова не кружится? Может, огурчика солёненького принести или капустки квашеной?
— Я в порядке, матушка, — остановила её порыв прямо сейчас самой в погреб бежать. — Когда от дракона ребёночка ждёшь — не тошнит. — Не говорить же ей прямо здесь, в коридоре, что хотя и жду ребёнка, но совсем не беременная. Не поймут, не поверят, не бывает такого. У людей — не бывает.
— Ой, и то правда! — глядя в спину Эльриона,
— Любава! — осадила любопытную матушка.
— Ой, да ладно! Ты посмотри, как она улыбается — что кошка, сметаны налопавшаяся. Видать, хорош муж-то, да, Дарён?
— Да, — кивнула. К чему скрывать? — Самый лучший у меня муж.
— Как же я рада за тебя, доченька, как же рада, — матушка в последний раз прижала меня к себе, а потом отпустила, давая сесть рядом с мужем.
Нас посадили рядом в красном углу, где прежде дедушка сидел. А его самого двое слуг вынесли к столу прямо в кресле. Я подскочила, кинулась обнимать, поразившись, каким сухоньким и мягким стал когда-то крепкий и сильный мужчина, который носил меня на плечах и подбрасывал, казалось, к самому небу. И белый стал, как лунь, да и у матушки с батюшкой седины заметно прибавилось.
Взглянула на своего молодого, высокого и широкоплечего мужа, от которого просто веяло силой и мощью, и вдруг поняла, что он всего-то на пару лет младше дедушки. А выглядит, словно его внук. И ещё долго таким же останется. И я тоже. Потому что мы с ним — драконы, а моя семья — люди.
Вдруг накатило осознание, что мне предстоит пережить не только родителей, но и племянников, а также всех их внуков-правнуков. Сердце защемило, глядя не только на старенького дедушку и поседевших родителей, но и на ребятишек, рассевшихся за столом — младшему и двух лет нет, нянька только что передала его Любаве.
Но не успела я начать печалиться о том, что произойдёт ещё очень не скоро, как новая мысль меня отвлекла. Сейчас, когда ребятня уже и не носилась вокруг нас кругами, я смогла её сосчитать. И пересчитала трижды, потому что у меня получалось восемь детей, а должно-то пять! Ничего не понимаю. Ладно, потом расспрошу, должно же этому быть какое-то объяснение.
Деревянная ложка показалась мне очень неудобной — отвыкла за восемь лет, хотя щи похлебала с удовольствием — дома они гораздо вкуснее были, чем у драконов. Эльрион с интересом рассмотрел ложку, но справился неплохо. А вот потом слегка растерялся — вилок-то люди не использовали. Но, по моему примеру, пускал в ход когда ложку, а когда и пальцы. Справился и с этим.
В начале трапезы меня попытались было засыпать вопросами, в основном Любава с Богданом, но дедушка шикнул на них, и дальше все ели молча, не считая обычных застольных просьб передать что-то и хлебосольных предложений матушки отведать то или другое блюдо.
После еды младших детей увели няньки, старшие хотели остаться, но взрослые и их отправили поиграть, мол, нечего им здесь делать. Обещанные мной подарки несколько примирили их с невозможностью остаться и послушать, о чём будут разговаривать взрослые. С одной стороны, мне хотелось поближе познакомиться с племянниками, хотя бы имена их узнать, с другой — разговор предстоял не из простых, а дети бывают весьма неугомонными, по себе знаю.