Заложница миллиардера
Шрифт:
Крик сам срывается с моих губ, расходясь по округе слезливым эхом. Я не ожидала, что спусковой крючок так близко и что я ошиблась на его счет, я яркой вспышкой представляю себе самое плохое и закрываю лицо ладонями. Сковываю себя, чтобы не начать биться и не сделать хуже, я совсем запуталась и не знаю, как лучше себя вести.
Пытаться защититься или показать, что умею быть забитой мышкой?
— Дверь! — командует кому-то охранник, когда ступеньки оказываются позади.
Я слышу нервный возглас Марины вскоре, которая начинает
— Ког! — выкрикивает другой охранник, когда створки лифта расходятся в стороны. — Вызов!
До моего слуха доносится легкая трель, которая расходится по вмиг затихшему дому. Вместо недавних звуков стоит напряженное дыхание, я поднимаю глаза на Когсворта и наблюдаю, как он срывает телефонную трубку, которая встроена в стену рядом с панелью с кнопками.
— Да, — Когсворт откашливается перед ответом, он вталкивает меня в кабинку и держит одной рукой, как будто у меня есть шанс куда-то сбежать. — Да. … Я не… Понял.
На его жестких губах застывают ругательства, он бросает на меня испепеляющий взгляд, но ладонь разжимает. Следом входит в кабинку, заставляя меня пятиться к стенке, которая оказывается слишком близко. В тесном помещении я плохо контролирую себя и чувствую, как обычная женская паника перед опасным и огромным мужиком закрывает разум.
Когсворт молча достает из кармана ключ и поворачивает его в замочной скважине.
— Громко кричишь, молодец, — цедит Когсворт с презрением, после чего нажимает кнопку с цифрой 2 и выходит прочь из лифта.
Я потерянно смотрю, как его силуэт исчезает за металлом, и не могу поверить, что получила передышку. Что внезапный и невыносимый кошмар закончился, и что жестокий охранник останется внизу, не поведет меня в спальню и не будет давить новыми угрозами.
Я пытаюсь сдержать слезы, но это невозможно, со мной впервые обходились как с вещью, я перепугана и не сразу понимаю, что передо мной второй этаж. Хозяйскую гостиную трудно узнать из-за черных экранов, которые опущены на окна. В сумраке она кажется другой и отчаянно чужой, я не хочу туда…
Я хочу домой.
Я устала.
И мне страшно. Больно от того, как часто бьется мое сердце. Я сползаю по стенке лифта, не желая никуда идти. Просто закрываю голову руками и утыкаюсь лицом в коленки, пережидаю бурю самым детским и глупым образом, но на другое нет сил. Я до сих пор чувствую прикосновения мужских пальцев, которые давили и сминали майку, и я до сих пор в чужом доме, где может произойти, что угодно в любой момент.
Боже…
Я всхлипываю и вдруг чувствую, как моих волос касается широкая
Глава 7
— Ты кричала?
Хозяин задает вопрос, а по моему телу проходит волна озноба. Я сжимаюсь, понимая, что он совсем рядом, он прикасается ко мне и не думает убирать ладонь. Я ощущаю тепло, которое исходит от нее и которое спорит с холодом, пронизывающим его грубый голос насквозь.
— Не надо, — произношу тихо и отклоняюсь. — Зачем я здесь?
На его этаже.
Я уяснила урок и больше не хочу ничего видеть. И его лицо в первую очередь.
— Дрожишь, — коротко замечает мужчина.
Он, наконец, отнимает ладонь от моих волос, но следом переносит ее на плечи. Тянет…
— Нет! — выкрикиваю судорожно и выставляю ладони, хотя так и не решаюсь дотронуться до его тела.
Ему противиться сложнее, чем Когсворту. Это что-то иррациональное, я проигрываю ему, не начиная биться. Интуиция оказывается сильнее разума, я чувствую хищную ауру мужчины, впитываю ее как губка, и внутренне смиряюсь с его беспрекословным правом сильного. Замираю перед ним и лишь сильнее зажмуриваюсь, когда он приподнимает меня.
Я оказываюсь в его руках и ощущаю то, что не хочу. Мои глаза закрыты, но я все равно “узнаю” его ближе.
Постепенно.
Секунда за секундой.
Через смазанные прикосновения и тяжелые выдохи.
Он рядом. Вплотную. Почти что кожа к коже.
Его тело бугрится каменными мускулами и источает особый запах — морская соль, мужской дух и свежесть грубоватого парфюма. Острое сочетание запоминается с одного вдоха и забивается так глубоко, что мне кажется, что я уже пахну им.
Как этому противостоять? Я слишком маленькая, особенно в его ручищах. Я никак не могу отойти от грубости, которую позволил себе Когсворт, и остро реагирую на несправедливость наших тел. Мужчина большой, массивный, а я даже ростом обделена. И он не слушает меня, я говорю “нет”, пусть и дрожащим голосом, а ему плевать.
Я касаюсь лбом его рубашки, которая царапает жесткими швами джинсовки, и пытаюсь развернуться, но Хозяин лишь крепче перехватывает мое тело, кладя широкую ладонь на талию и фиксируя на месте. С моих губ срывается слабый стон, и это неожиданно действует на мужчину. Он ослабляет хватку и позволяет мне чуть отодвинуться.
— Не бойся, — бросает хмуро.
Он прекрасно ориентируется в темноте, точные и выверенные шаги, хотя слишком медленные. Ему по-прежнему больно? Или мне кажется? Он не дает мне времени разобраться и усаживает на кухонный остров, вокруг которого я различаю очертания столовой. Мои глаза тоже привыкают к темноте, я коротко оглядываюсь, когда мужчина отступает в сторону, и рисую по памяти остальную мебель. Я была тут при свете и это выручает, помогает притупить страх, который то и дело накатывает с новой силой.