Заложница миллиардера
Шрифт:
Он протягивает ладонь и поднимает рукав дизайнерского пиджака, который Ингеборга надела на голое тело. Макар дотягивает ткань до конца, закрывая оголенное плечо девушки.
— Мы закончили с этим цирком, — добавляет он. — Лифт справа.
Он откатывается от нее, освобождая дорогу. Ингеборга открывает рот, чтобы возразить, но Макар неотрывно смотрит на нее и даже я чувствую тяжесть этого взгляда. Я забываюсь и случайно ловлю взгляд Инги, в котором полыхают молнии проклятий, ненависти и еще чего-то…
Зависти?
Она завидует мне?
Сквозь
Хотя, наверное, в этом и дело. Для меня Макар далеко не приз, я узнала богача намного позже, сперва я увидела перед собой нелюдимого озлобленного мужчину, прикованного к инвалидной коляске.
По огромной комнате вновь расходится перестук каблуков. Ингеборга не решается открыть рот и молча покидает комнату, а я застываю неподалеку от Макара и жду, когда сковывающий холод уйдет прочь. Он исходит от Макара, буквально тонкими иголками вонзается в пространство и колет пальцы.
— Она ничего не значит для меня, — произносит он, поворачиваясь ко мне. — Ты для этого позвала ее сюда? Не доверяешь мне?
Я качаю головой.
И запутываюсь.
На поверхность всплывают все мои сомнения.
— Что с тобой? — Макар наклоняет голову набок, вглядываясь в меня. — У тебя грустные глаза, Саша.
— Я нервничаю из-за Марины.
— Только это? Или… — Макар странно усмехается и на мгновение опускает голову, словно прячется от меня, чтобы собраться с мыслями. — Ты устала, да? Саша, я пойму, просто скажи, как есть. Я понимаю, что со мной сложно, я инвалид…
Я почти успеваю не дать ему произнести это слово. Я же знаю, как оно режет его изнутри. Мои пальцы накрывают его губы и начинают подрагивать, эмоции бьют через край, выбивая почву из-под ног. Я забываю, что хотела отрицать, а в чем сознаться. Всё, что происходило за последние дни, вихрем взмывает вверх и срывает слезы с моих глаз.
— Я встану, Саша, — добавляет Макар сухо. — Дай мне время.
Он вдруг отталкивается от ручек и пытается подняться.
— Я уже почти. Я не буду в коляске вечно…
Я не могу это слушать и не могу видеть, как он цепляется за воздух, чтобы что-то доказать мне. Я обхватываю его за корпус и заставляю остаться на месте. Давлю ему на плечи, царапая его одежду, и что-то шиплю нечленораздельное, пока привожу дыхание в порядок.
— Причем здесь это, Макар?! Я как-то оскорбила тебя, хоть раз сказала, что это проблема?! О чем ты вообще?!
— Но я же вижу, что тебе плохо.
— Потому что ты молчун, а не инвалид! Вот почему мне плохо!
— Молчун? — он хмурится, совершенно не понимая, о чем я.
— Я правда нужна тебе? Как девушка? Как любимая девушка?
Я произношу вопросы на запале прямо в лицо Макару, который выглядит так, будто я говорю на иностранном языке. Он долго смотрит на меня, а потом тянется ко лбу.
— Конечно, ты нужна мне, — говорит он, проталкивая слова сквозь удивление. — Ты чего, глупышка?
Я качаю головой, чтобы он не смел называть меня “глупышкой”. Еще и тоном, которым разговаривают с маленькими детьми. Только вот Макар безумно обаятельно улыбается и тянет к моему лицу горячие ладони. Противиться ему трудно, мне удается лишь фыркнуть, а потом я оказываюсь в его крепких объятиях, которые успокаивают лучше обещаний.
Макар затаскивает меня к себе на бедра, спускает ладони по моей спине и настойчиво поглаживает, словно решил всё сказать через прикосновения. Он преступно много умеет пальцами, но я смотрю в его темные глаза и думаю о том, что все-таки хочу услышать его голос. И именно сейчас, потому что Макар тоже переживает. Оказывается, он успел накрутить себя, неосознанно последовав моему примеру. Он решил, что мне нужен идеальный мужчина, который не имеет права болеть и вообще испытывать боль.
— Ты поэтому оттолкнул меня тогда? — спрашиваю, ловя его взгляд.
— Оттолкнул? — он снова хмурится.
— В душевой. Я потянулась к тебе, а ты отстранился…
Я отчего-то смущаюсь и не придумываю ничего лучше, как спрятать лицо. Утыкаюсь в его широкую грудь и дышу его запахом, в котором угадываю сандаловый отголосок освежителя из салона авто. Я веду щекой и чувствую под футболкой ленту эластичного бинта. Та туго стягивает торс Макара крест-накрест.
— Прости, я совсем запуталась, — я чувствую, что сказала лишнее, из-за собственных домыслов вот-вот заставлю Макара оправдываться. — Я не знаю, как правильно объяснить, но здесь всё новое, чужое и я иногда не знаю, за что ухватиться…
— Я тоже чужой? — он произносит вопрос без поддевки, а ровным спокойным тоном, направляя мои мои мысли в правильное русло.
— Нет, — качаю головой, проводя прямую черту по его груди. — Конечно, нет.
— Саш, посмотри на меня.
Он опускает ладони и находит мой подбородок, помогает мне запрокинуть голову и уводит пальцы дальше, очерчивая контур моих подрагивающих губ. Я так остро реагирую на него, на всё то, что сейчас происходит между нами, что дышу частыми отрывками и не могу успокоиться.
Да и не хочу… Я впервые ощущаю жизнь так полно, ярко, бурно и не желаю ничего менять. Я больше не боюсь эмоций, которые захлестывают меня, наоборот, я хочу отдаться им и довериться полностью. Нельзя всю жизнь бояться и прятаться в том отрезке, который можешь полностью контролировать, исключая возможность провала или душевной боли. Это рутина и склепный сон, а не жизнь. Чтобы испытать что-то подлинное, иногда нужно отпустить страхи и позволить себе быть смелой и по-настоящему живой.
— Я люблю тебя, ты понимаешь? — Макар нажимает уверенным голосом, отчего его баритон приобретает завораживающие властные нотки. — Я разве не говорил?