Заложник дипломатии

Дизайнер обложки Антон Ярославович Кучевский

ISBN 978-5-4483-9102-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Река Жемчужная с ее множеством рукавов является не только торговым активом империи Грайрув, но и, как сказал один поэт, важнейшим природным достоянием. А посему тяжелое судоходство по ней надлежит запретить, кроме того, свести к минимуму прогулочное. Чед Уэстерс мысленно был согласен с этим

Торговые люди считали, что река, которая ежегодно приносит в столичную казну более двух миллионов варангов, просто обязана быть объектом не только тяжелого, но и какого-нибудь сверхтяжелого судоходства. В карманы, естественно, приходило в четыре раза больше – книги Золотых Цепей внимательно следили за честностью и своевременностью в уплате налогов. А с выскочками, которые, не зная своего шестка, осмеливались обращать внимание царственной особы Варанга Пройдохи Величайшего на подобные мелочи, торговые люди поступали в большинстве своем просто – отрезали либо язык, либо пальцы.

Тот поэт, кажется, удостоился всего лишь отрезания двух пальцев на правой руке. Великодушны торговцы Гильдии, мудры и справедливы.

Низенький паром бодро вспахивал воду толстым носом, иногда волна плескала пассажирам прямо под ноги, но для тех, кто уставал от людных улиц, это было лучшим средством передвижения после сна в собственной кровати. Вы ведь в кровати ворочаетесь? Значит, средство передвижения. Чед скучающе разглядывал билет – толстый кусок картона с серебристыми вензелями по краям, на котором было отпечатано: «Посадочное место второго класса, пристань Миддейл, 1 персона». Писать «1 человек» в мире, в котором, кроме людей, жили еще как минимум три многочисленные расы разумных существ, было бы, по меньшей мере, невежливо.

Странно, что редакция «Вестника» вообще расщедрилась на билет. Обычно – держи цель, а преодолевать препятствия, вроде затрат на дорогу и покупки письменных принадлежностей, изволь уж как-нибудь сам. Возможно, причиной этой странности являлась сама цель – уж очень необычно, что имперский дипломат, возведенный Варангом в баронеты, спокойно разрешает вмешательство настырных «перьев» в свою жизнь. Хоть когда-то завезенный из другого мира патент чернильной ручки и прижился в империи, глашатаев «Телмьюнского Вестника», толстой еженедельной газеты, все равно звали «перьями», по старинке.

Вряд ли виной такой доступности было происхождение баронета. Чед Уэстерс, поживший на свете уже два с половиной десятка лет, не припоминал случая, чтобы в благородный статус возводили кого-то еще, кроме купцов и людей искусства. И, если вторые часто получали оное за заслуги перед императорским двором, то первые могли дворянское звание просто купить. Конечно, «просто купить» было непросто, прежде всего, из-за размеров суммы. Но баронет Шнапс и здесь был белой вороной – титул он получил уже после вручения дипломатических грамот, что само по себе было редкостью и в Грайруве, и в окрестных королевствах.

Чед оглянулся назад, где под закрытым круглым кожухом с легким шелестом вращался громадный маховик. В конце концов, странно, что никто раньше не пытался написать очерк о жизни человека, который изобрел сердце скоростного водного транспорта. На сухопутных флевиллах столичный народ ездить попросту боялся, а куфы Гильдии, обладавшие неторопливостью вьючного осла, по прежнему были недоступны в свободной продаже. Но к лодкам и кораблям это не относилось – водная гладь была лишена и толпы снующего люда, и узких переулков забитого домами Телмьюна.

Спустя пять лет после основания фабрики «Шнапс и совладельцы» Рихард, тогда еще просто вольный купец, объявил о создании нового двигателя. В отличие от турбин, использовавшихся на флевиллах, более поздний тип обладал двумя мощными винтами со стальной закаленной крыльчаткой, уходившими согласно нормам конструкции под воду. Подбирая различные типы гребных винтов, размер маховика и нанесенные на него руны, можно было оснастить весь торговый флот столицы – и даже принимать иностранные заказы.

Однако после того как последнее судно вышло из дока с крупным округлым набалдашником в кормовой части, император приказал изготовить большую партию двигателей для военных судов. Учитывая, что на переоснащение частных кораблей, государственного торгового флота и немногих судов классического типа, принадлежащих Гильдии, ушло двенадцать лет, легко было догадаться, что за опознавательные знаки были нарисованы на носу брига со снятыми мачтами, беззастенчиво торчавшего по левому борту парома. Хотя берег был далеко, Чед напряг зрение и прочитал крупные буквы, отсюда казавшиеся муравьями: «Бесстрашный».

Для имперского корабля, установленного на стапелях, через несколько недель должны были изготовить маховик, превышающий размерами любой, сделанный до него. Уэстерс как-то побывал на заводе Объединения Механиков в Тизлике. Занимались там отливкой и закалкой совершенно других, не корабельных деталей, однако каждая проходила тщательную проверку на прочность и брак, после чего некачественно выполненные части снова отправлялись в плавильную печь.

Чтобы ускорить процесс переоборудования, удачливый фабрикант выстроил судоремонтный док с местами под два корабля малого или среднего класса, водоизмещением не более двадцати пяти тысяч фунтов. Двигатели для них выпускались заводом Шнапса, и монтировались уже на месте, в закрытом кожухе. Естественно, техническое обслуживание тоже осуществлялось там, за дополнительную плату.

Поэтому сказать, что едет брать интервью у человека бедного и нуждающегося, Чед не мог. Еще и выговорить нужно без смеха – капитал баронета в прошлый год составлял не то три, не то три с половиной тысячи рецебов, «длинных денег», выпускавшихся императорским монетным двором в слитках. Это, на минутку, три миллиона золотых монет. Деньги просто липли к рукам удачливого человека.

Уэстерс наконец-то вспомнил, что несколько лет назад мастер редактор Шейнвиц сам попытался составить опрос, однако получил от ворот поворот. И тут, неожиданно, на стандартное письмо, написанное Чедом две недели назад и отправленного в заказном конверте из плотной водонепроницаемой бумаги, пришел любезный ответ: