Заложник дипломатии
Шрифт:
Холл был воистину огромен, высотой в два этажа, с двумя мощными колоннами из белого мрамора, поддерживающими крышу. За двадцать пять шагов от входа находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Здесь стояли несколько диванов королевского размера, кресло, небольшой столик с дюжиной книг на полке сбоку и курительными принадлежностями. Кроме того, пол укрыт шерстистым ковром – Чед не мог сказать, шкура это или ткань с умело вплетенной распушенной нитью.
В кресле, в халате и домашних брюках сидел владелец поместья собственной персоной. Небольшого роста пятидесятилетний мужчина
– Чед Уэстерс, не так ли? – спросил он дружелюбно. Чед кивнул головой:
– Да, мастер Шнапс.
– Будет вам. Если мы хотим с самого начала взять правильный тон, советую вам называть меня просто Рихардом. Всем советую, да вот беда – никто не слушает. – С этими словами баронет затянулся несколько мгновений назад раскуренной трубкой и выпустил облачко волнистого дыма. – Присаживайтесь, Чед.
– Мастер… Рихард, в письме ко мне вы упоминали о некой волнительной истории, не так ли?
– Уже лучше, – одобрил тот. – Возможно, и упоминал. Ваше любопытство не дает вам работать?
– Мое любопытство очень помогает мне работать, – усмехнулся Уэстерс.
– Тогда все же присядьте и расслабьтесь, – посоветовал Рихард. – Я никогда не пробовал свои силы ни в писательском деле, ни в составлении устных историй. Возможно, были какие-то попытки юности, но я их забросил, и с тех пор даже не начинал. Понимаете ли вы, что это означает?
– Рискну предположить – вы заранее извиняетесь, что задержите меня надолго?
– Очень близко, – коротко хохотнув, сказал собеседник Чеда. – Мой рассказ будет длиться все ваше доступное свободное время, а вы уже сами решите, что из него будет интересно для читателя «Вестника». Я упомяну все детали, которые только вспомню – а вы вырежете из них ненужное. И маленькое предупреждение, – недобрая искра сверкнула в серых глазах, глазах чужого для этого мира человека, – не пытайтесь исказить мои слова.
– Что вы, – возмутился Чед. – Мы хоть раз писали клевету?
– Не знаю, – хмыкнул Рихард. – Я вообще газеты не люблю.
– Тогда почему решили согласиться на мое предложение? – полюбопытствовал глашатай. Баронет поскреб ногтями резьбу на трубке и пожал плечами:
– Подумал, что это будет забавно. Считайте это прихотью или эксцентричной выходкой. Курите?
– Бросил. Лекари сказали, что и до ста не доживу.
– Врут, – безжалостно отрезал Шнапс. – Мне вот уже пятьдесят с хвостиком, половину отмеченного срока отмахал – и отлично себя чувствую. Заметьте, не всегда сидя в кресле.
Чед осторожно напомнил, видя, что баронет упорно сворачивает с намеченной темы:
– Так что за история?
– Ах да, история, – усмехнулся тот. – Буквально месяц назад истек срок давности в двадцать лет, на который на любую дипломатическую миссию налагается закон о неразглашении. С этого момента я волен рассказывать что хочу и кому хочу, а вздумай я поведать вам эту байку месяц назад – правду я рассказал или нет, а все равно поплатился бы головой.
– Миссия? Но, насколько мне известны подробности вашей жизни – а они вообще мало кому известны, по крайней мере, в Телмьюне – вы выполнили лишь одно дипломатическое поручение.
– Зато какое, – мечтательно протянул Рихард. Из кухонных помещений почему-то послышался грохот посуды. – Известно ли вам, мой юный друг, как громко человек может орать?
Глава 1. В которой я – жертва ужасного стечения обстоятельств
– А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Громко, и не слишком информативно, согласен. Более того, примитивно и весьма безрезультатно, учитывая, что ты проделываешь это все, вися над краем пропасти, кое-как уцепившись кончиками пальцев одной руки за выступающий утес, а сверху безжалостно смотрят глаза того, кого ты считал лучшим другом!
Конечно же, я орал. От ужаса и безысходности, после того, как…
Впрочем, я наверное, не с того начал. Кто-то будет читать и недоумевать – что это вообще такое? Как он позволяет себе издеваться над высоким слогом художественного повествования? Отвечает редакция «Телмьюнского радио», благо, такового здесь еще не изобрели: художественное изложение в моих устах – точно от слова «худо».
Итак, все началось за несколько недель до описываемого происшествия.
Столичным сплетникам известно, что когда-то я заключил брачный контракт с феей. Не самый разумный поступок, однако, я был гораздо более несведущ в любовных вопросах, чем в деловых. Да и в поведении стихийных существ тоже…
Вполне логично, что в один пасмурный день Томильена – так ее звали – исчезла из моего дома. Я был безутешен, честно говоря – несмотря на деловые отношения, у меня уже было начала создаваться иллюзия, что мы вполне уживаемся и, более того, мое общество ей нравится. Видимо, тяга к родным местам обитания оказалась сильнее. Поскольку я не знал, где эти самые места обитания находятся, а обращение к магам не дало результатов, я продолжал горевать.
Нет, не испытывать некие мужские потребности, а именно горевать, Чед, не ухмыляйтесь так. Я тоже был прожженным циником и смотрел на вещи в истинном свете – по крайней мере, я так считал когда-то. Выяснилось, что мой характер по сравнению с некоторыми моими знакомыми из высшего света можно назвать мягким, а меня самого – наивным.
Так вот – я горевал. Испытывая убийственную тоску, я продолжал с грехом пополам руководить фабрикой по изготовлению флевиллов, а также разрабатывать принципиально новый тип двигателя. Отголоски данного изобретения настигают меня и по сей день, и, чего греха таить – приносят немалую прибыль.
В тот прекрасно-злополучный день я занимался переоборудованием третьей модели, тип «Экзилас», под нужды крупного грузоперевозчика, компании вольного купца Келсингтона. Технические подробности вам вряд ли будут интересны, скажу лишь, что я сидел над чертежами кузова, прикидывая максимально допустимую нагрузку на руны, нанесенные стандартным методом, когда в мою дверь постучали.