Заложник
Шрифт:
– Йорги. Думаю, Кэмпбелл тоже еще…
– Тогда здесь останется Йоргенсон. Не отходи ни на шаг от Смита, пока он не очнется. Когда придет в себя, сообщи мне в ту же секунду – именно в ту же секунду, не позже!
Отходя, он заметил, что Мартин по-прежнему за ним наблюдает. Ему было все равно.
Деннис посмотрел на девчонку:
– Твоего старика отпустили. Довольна теперь?
– Спасибо.
– Я с голоду помираю. Давай на кухню и сооруди нам чего-нибудь. Только на этот раз не бросай жратву на пол!
Марс повел Дженнифер обратно на кухню. Когда они ушли, Деннис заметил, что Кевин пристально на него смотрит.
– Чего ты?
– Нам отсюда не выбраться, Деннис. Мы окружены. Мы влипли.
Деннис вскочил со стула с такой быстротой, что Кевин отскочил назад. Деннису до смерти надоело его нытье.
– Мы влипнем, если не придумаем, как выбраться.
Деннис отправился в уютную комнату с кожаными креслами. Ему хотелось выпить, а там был бар. Обитая кожей мебель и темные деревянные панели помогали ему ощутить себя богатым постояльцем роскошного отеля. Деннис взял бутылку водки, нашел в холодильнике лед, а в шкафу – бокалы. Налив себе немного, он обошел стойку и сел на табурет. Вытащил из кармана стодолларовую купюру, шлепнул на стойку и произнес:
– Сдачу оставь себе, приятель.
Деннис выпил водку и снова наполнил бокал. Холодная неразбавленная водка выжала слезы у него из глаз.
– Деннис?
Деннис протер глаза и соскользнул с табурета.
– Замолкни, Кевин. Я не уйду отсюда без денег.
Он вернулся в кабинет и выдернул из розетки телефонный провод. Не имело смысла разговаривать с копами, пока он не придумает, что сказать.
Телефургон «Восьмого канала» стоял у самого края пустыря. Репортеру канала не было и двадцати пяти. Журналисты жаловались, что их не обеспечили туалетами. Симур спросил паренька, не будет ли тот возражать, если он прогуляет свою ящерицу позади машины. Паренек рассмеялся – нисколько. Только будь осторожен, смотри, куда ступаешь: за машиной уже целую трассу проложили – ящериц прогуливать.
Симур зашел за фургон. Выйдя, он увидел, что репортер разговаривает с продюсером и оператором. Они выглядели оживленными и взволнованными.
– Спасибо, брат.
– Вы слышали? Одного заложника освободили.
– Ну да?!
– Кажется, отца. Он ранен.
Мимо промчалась машина «скорой помощи». Фоторепортеры бросились за ней в надежде сделать хоть один кадр. Не успела сирена затихнуть вдали, как у Симура зазвонил телефон.
Он ответил на ходу, понизив голос. Он знал, кто звонит, поэтому начал без обиняков:
– Какого дьявола я должен узнавать об этом от репортера?
– Ты что думаешь, я могу позвонить в любое время, как только захочу? Я тут в самой гуще, на передовой, можно сказать. Мне надо соблюдать осторожность.
– Ладно. Он заговорил?
– Не знаю.
– А диски у него?
– Не знаю.
Симур почувствовал, что теряет почву под ногами.
– Если кто и должен знать, так это ты, черт возьми! За каким хреном мы тебе платим?
– Его везут в больницу Каньон-Кантри.
Телефон замолк. Симур позвонил Глену Хауэллу.
Часть третья
Перлблоссом, Калифорния
Миккельсон и Дрейер отыскали трейлер Марса Крупчека в конце дороги, вьющейся между фруктовыми садами поселка Перлблоссом, населенного сельскохозяйственными рабочими.
Дорога к трейлеру шла по узкому, словно канава, неглубокому каньону между двумя невысокими гребнями. Ни уличных фонарей, ни кабельного телевидения, ничего вообще! Телефон и электричество здесь, конечно, имелись, но этим вроде все и ограничивалось.
Миккельсон, рослая, атлетического сложения женщина, первой вышла из машины. Приземистый, квадратный Дрейер догнал ее, хрустя ботинками по усеянной камешками земле.
Миккельсон постучала фонарем в дверь трейлера и крикнула:
– Эй, есть кто дома? Это полиция.
Не получив ответа, она подергала дверь. Заперто.
Тогда, достав из багажника монтировку, Миккельсон вставила ее плоский конец между косяком и замком и резким движением открыла дверь.
Из трейлера пахнуло чем-то странным, похожим на запах подогретой горчицы. Миккельсон отыскали выключатель. В трейлере было грязно, его загромождала старая, ободранная мебель. Дрейер заглянул на кухню.
– Господи, ты только посмотри!
Будь коробок пять или шесть – Миккельсон расхохоталась бы, но такое невероятное количество отдавало безумием. Некоторое время спустя судмедэксперты подсчитают: 716 пустых коробок из-под овсянки быстрого приготовления «Граф Шокула», аккуратно сплющенных и сложенных в пачки, высокими колеблющимися башнями громоздились у стен. Каждая коробка прожжена сигаретой в одном определенном месте: на самом кончике носа графа Шокулы.
– Надень перчатки, – велела Дрейеру Миккельсон. – Надо соблюдать осторожность.
– Да ради всего святого, это же просто овсянка!
– Надень перчатки.
– Думаешь, он этим питается? Может, он просто по помойкам коробки собирает.
Трейлер был разделен на три отсека: кухня справа, жилая комната прямо и спальня слева. Все помещения были захламлены, повсюду валялась одежда и банки из-под пива.
Миккельсон двинулась налево, в спальню, на ходу натягивая одноразовые перчатки и гадая, что же это за запах такой? С порога она осветила мощным фонарем кровать, увидела грязные, скомканные простыни. Дрейер подошел и встал у нее за спиной.
У стен спальни выстроились стеклянные четырехлитровые банки. В банках, в желтоватой жидкости, что-то плавало.
Миккельсон присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть содержимое банок.
– Черт! Это же белки! У него в банках белки.
Дрейер направился к выходу, торопясь выйти на свежий ночной воздух. По пути он включил рацию.
Миккельсон, пятясь, вышла из спальни. Ей нужно было осмотреть вещи Крупчека, отыскать какую-либо улику, которая помогла бы Тэлли там, на месте преступления. В поисках телефона она возвратилась на кухню и остановилась у холодильника.