Заложники пустоты
Шрифт:
В тот момент ему было не до бабушки. Ему оставалось сделать несколько последних движений, залить на вскрытый уже сервер пару программ и насладиться победой. Но тут – бабушка со своими воплями. Кажется, она упала в прихожей. Или к узком коридоре, ведущем на кухню. Туда, где со всем своим цифровым хозяйством обосновался Лёшка.
Единственное, что Лёшка помнил, это неестественная поза, в которой лежала на потертом линолеуме бабушкина левая нога. Потом приезжала «Скорая»… Нет, дальше в памяти ничего не осталось, кроме медленно крутящихся синих огоньков. Наверняка медики увезли бабушку. Не важно, нужно закончить дело, а тогда…
Вот только в сеть он больше не полезет.
Хочется,
Лёшка понял, что кивает в такт собственным мыслям. Да, ему безумно хотелось оказаться в цифровом мире снова. Но теперь он боялся. Страх сковал его тело и разум, страх лишал воли… Как он сможет жить здесь без этого мира?
Когда прочная, как тяжелая броня производства «Науком», стена виртуальной крепости обрушилась, радость Лёшки была недолгой. Он провалился туда следом за уничтоженной преградой. Он бы не смог устоять – что-то безмерно сильное и мудрое влекло его внутрь, подчиняя себе его «балалайку», перестраивая под себя программную начинку его «раллера». Оно бы и душу из него вынуло, если б Лёшка каким-то чудом не сумел отодрать психопривод.
Лёшка осторожно глотнул. В горле прошуршало и больно закололо. Слюны не было, но глотнуть хотелось очень. Значит, «синдин» еще не закончил действие. А голова гудит, будто колокол. Что же будет, когда наркотик исчезнет из крови?
– Кому же выгодны подтасовки на выборах? – незнакомый голос прозвучал громко и отчетливо.
Лёшка вздрогнул. Вернее, вздрогнул бы, если б мог. На самом деле он лишь медленно поднял веки. Ощущение, будто в глаза соли насыпали.
Окружающий мир фокусироваться не желал, представ пестрым размазанным пятном, но черный тоннель, несущийся навстречу, к счастью, уже исчез окончательно. Лёшка пошарил перед собой рукой, наткнулся на «раллер» и по изменившемуся тембру звучания понял, что голос доносится оттуда. Судя по нервному напору, с которым вещал говоривший мужчина, Лёшка случайно запустил последние новости. Хорошо, что психопривод выдернут, иначе новости шли бы внутри головы. Со всей их нервностью и напором.
Лёшке не было сейчас интересно, кому выгодны подтасовки, но ведущего новостей мало занимали Лёшкины желания, и он продолжал, не меняя интонаций:
– Оппозиция раздувает скандал, делая упор на то, что нынешний президент прилагает всё усилия, чтобы остаться на посту на второй срок. Намеки на нечестную предвыборную борьбу сыплются на президента со всех сторон. Его обвиняют в организации и финансировании полуподпольных сообществ асоциальных элементов, причисляющих себя к так называемым адептам Цифры. Достаточно вспомнить тритонов и то, сколько сил потратил на борьбу с цифровым злом законно избранный шесть лет назад президент, чтобы понять, сколь бессмысленны эти обвинения. Опросы анонимных респондентов, проведенные по Сети, показывают, что президента поддерживает более пятидесяти процентов избирателей. Так давайте вернемся к вопросу, с которого началась наша программа: кому выгодны подтасовки на выборах?
Какие выборы, какие респонденты?! Лёшке было глубоко наплевать и на выборы, и на кандидатов вместе с респондентами, но он прекрасно понимал, что их – адептов Цифры – попросту подставили. Какие опросы по Сети? Совершенно никаким секретом не является факт, что почти две трети населения России лишены возможности пользоваться Сетью. Нет у людей Сети. «Балалайки» даже не носят.
– Кто-то опять хочет скомпрометировать президента, – не унимался ведущий. – Но, к счастью, вмешательство новоявленных тритонов в программу подсчета голосов было вовремя обнаружено и устранено. Сейчас, в срочном порядке, проводятся тщательные проверки и тестирование всех остальных систем голосования. Народ един в своем порыве. – На экране появились кадры шествия, подобного тому, с призывом бить лысых, завершение которого видел Лёшка – люди не позволят какой-то цифровой гнуси подорвать стабильность в стране!
Цифровая гнусь это, надо думать, адепты Цифры, подобные Лёшке.
Их подставили, чтобы получить выгоду. Не важно, какую, сейчас Лёшка не в силах понять даже самые простые вещи, а уже сложные политические интриги были выше его понимания и в нормальном состоянии.
А теперь адепты Цифры перестали быть нужны. Теперь в Питере бьют лысых. Потому что народ – за стабильность. Потому что – против тритонов. И никого не интересует, откуда лился сигнал в «балалайку» Коннектора.
А ведь на самом деле об этом сигнале не знают и сами адепты. Почему подобная мысль только теперь возникла в голове? А что изменилось бы, возникни она раньше?
Что они все делали на собраниях «Обители Цифры»? Ломали порносайты и полуподпольные серверы? Тренировались в мастерстве взлома? Или заливали необходимые заказчику данные на правительственные серверы?
От обилия совершенно ненужных сейчас мыслей голова стала болеть сильней.
Лёшка зажмурился, плотно смежив веки, пока перед глазами не начали плясать темно-багровые пятна, а потом резко открыл глаза. «Раллер» стоял на столе прямо перед ним. Там, где и должен был стоять. Вот только стол оказался какой-то незнакомый, облезлый, с почти полностью содранным искусственным шпоном под дерево. За открытым «раллером», на экране которого продолжался выпуск новостей, жгучим пульсирующим пятном моргала люминесцентная лампа. Каждый всплеск её активности врывался потоком боли куда-то под лобные кости.
Очень хотелось закрыть глаза, но Лёшка заставлял себя смотреть на этот пульсирующий свет, разглядывая несуществующие столбцы цифр, убегающие вверх. Он знал, что это такое – подправленные данные тех самых серверов, о которых сейчас разорялся в новостях нервный и напористый ведущий. Именно так выглядела молитва Цифре. Именно он, Лёшка, вместе с остальными адептами заливал на мнимые «порносерверы».
Напористый голос новостного ведущего запнулся на полуслове, картинка покрылась крупнопиксельной рябью и исчезла, оставив на органической матрице «раллера» лаконичный непроницаемо-черный прямоугольник. Во внезапно наступившей звенящей тишине Лёшка услышал тонкий протяжный стон. Не сразу сообразил, что стонет он сам. Понял, когда в легких закончился воздух, и звук исчез одновременно со вздохом. Где это он, чёрт возьми?
В памяти тут же появилась картинка из их с бабушкой… надо же выяснить, что с бабушкой, как-то помочь ей… из его квартиры: «раллер» на кухонном столе, ворох проводов вперемешку с источающими вонь тухлой органики консервными банками, контейнер от «поплавка», наполовину заряженный инъектор, пустые, разбитые ампулы из-под «синдина». И, самое главное, характерный едкий запах, которым на кухне пропиталось всё. Казалось, сам воздух там превратился в «синдин».
Если медики из «Скорой» с медленными синими огоньками видели всё это… А как, скажите на милость, они могли не видеть? Да «синдином» из Лёшкиной квартирки несло, как навозом из авгиевых конюшен.
Значит, скоро сюда прибудет полиция. Совсем скоро. Вряд ли медики не сообщили об этом обнаруженном притоне. Нужно собираться и уходить.
Лёшка стал стремительно складывать разложенное перед ним оборудование. Инъектор с ампулами был здесь же. Внутри всего две ампулы. Остальное разъедает Лёшкин организм изнутри. От этой мысли безумно захотелось закашляться.
Началось? Или просто нервы шалят?
Он ничего никуда не положил. Даже с места не сдвинул. Вся решимость была внутри головы. И та слишком быстро исчезла. Наружу ничего не выплеснулось – казалось, чтобы просто двинуть рукой, необходимо согласовать желание головы с мышцами и прочими необходимыми для этого частями тела заранее и чуть ли не в письменной форме.