Залп! Пушечный наряд
Шрифт:
– Только тихо! Слуги внизу могут услышать.
Глава 2
Слава моя как искусного хирурга росла и крепла. Ни один день не обходился без многочисленного приёма. Мелочью, вроде панариция на пальце, я старался не заниматься, серьёзной работы было выше крыши.
В один из дней на приём пришла молодая девушка, краснея и стесняясь, она поведала о своей беде – грудь маленькая. Я попросил её раздеться. М-да, маленькая – не то слово. Девушка была почти плоской – соски были, а груди не было. Попка была, наоборот, довольно упитанная.
У
Операцию назначил на завтра. Пациентка появилась вовремя. Напоив опием и уложив на операционный стол, обработал спиртом чуть не все тело – ведь мне придется делать четыре разреза. Поскольку ассистентов не было, решил начать с одной стороны. Сделав лампасный разрез по левой ягодице, выкроил приличный кусок жировой ткани, ушил. Сделав боковой разрез на грудной клетке, поместил кусок жира под ткани молочной железы. Не очень большая грудь получилась – на второй номер, но это лучше, чем сейчас. То же самое проделал и с правой стороной. Немного затянул по времени, девушка уже начала постанывать от боли.
– Все, милая, потерпи немного, я скоро заканчиваю, осталось два шовчика.
Наложил тугую повязку поперек груди, перенес пациентку на кровать. Не знаешь, как и положить – спереди больно и сзади больно. Дал напиться воды:
– Отдыхай, девочка, все будет хорошо.
Вечером ко мне пожаловал Винченцо. Вытащил из карманов пару бутылок французского вина: – Пробуй, думаю, ты не пил такого.
Ну что же, я не против. Вино в самом деле оказалось превосходным. Разговорились, купец рассказал подробности плавания, сел на свой любимый конек – где какие товары и цены, какую маржу можно получить. Говорить об этом он мог часами, особенно под шофе. Я слушал вполуха, и вдруг меня что-то в его словах насторожило:
– Извини, Винченцо, повтори, что ты сказал.
– Ну так вот, в Европе прошли слухи, что русский царь Петр взял все-таки месяц назад Азов, разгромил османов, теперь Азов московский, с Османской империей подписан мир.
Сразу вспомнилась Россия, особенно зимой – морозец, снег хрустит под ногами, пар изо рта, горки, кидание снежками.
Благодать, не то что здесь – лето, лето, затем дожди, и зима прошла. Так внезапно защемило сердце – и что я здесь делаю, в благословенной Венеции? Моя Родина там. В конце концов, не обязательно служить в армии, дело для моих рук всегда найдется и на мирной службе.
Да, пришла пора возвращаться, денег я уже подкопил, можно и корабль купить, а можно пассажиром на каком-либо судне вокруг Европы до России добраться. Все равно мне через Босфор путь заказан. Северо-западный берег весь под османами, южный тоже, на западном – ногаи, верные холопы турок, Крым – отдельный разговор. Короче, с юга до Москвы добраться сложно.
А Винченцо говорил и говорил. Задумавшись, я снова пропустил важные слова.
– Прости, Винченцо, мысли о Родине отвлекли, все-таки царь Петр – это моя родина и мой царь.
– Да, да, я понимаю, Юрий. Так я говорю – почти по всей Европе война, то Англия с Испанией, то Франция с Италией. Не поймешь – что делать?
М-да, и здесь дорога не будет сладкой. Может, лучше по суше? Так треть Европы под турками, германцы тоже небось с соседями воюют. Наверное, самый надежный путь – морем. А Винченцо все говорил и говорил:
– Ну, так что, Юрий, ты будешь покупать этот дом?
Опять прослушал, неудобно перед венецианцем:
– Нет, Винченцо, пока с домом подожду.
Мы допили вино, распрощались, я пошел проведал пациентку. Девушка спала. Погруженный в мысли о России, я тоже лег, но сон не шёл. Чёрт, разбередил душу этот венецианец.
Не уснув, прокрутился в постели почти до утра. Утром встал с постели невыспавшийся, но с четким ощущением – надо возвращаться на Родину. Не моё это все. И природа в Италии замечательная, и климат мягкий – я даже теплых вещей не приобрёл, люди неплохие – открытые, эмоциональные, веселые, но не моё. Чужой язык, не до конца понятые привычки – чего стоит только эта активная жестикуляция руками при разговоре – как будто глухонемые разговаривают, или два поддатых мужика собираются подраться.
Решено, долечу тех, кто уже прооперирован, или кого назначил на операции, бросать дело на середине – несолидно, тем более люди уже обнадёжены. А там и собираться надо; если затянуть месяца на два, на море начнутся штормы, похолодает. Мне ведь на север плыть придется, надо учитывать изменение погоды, это не теплая Италия.
Каждый день я кого-то оперировал. За серьезные операции не брался, опасаясь застрять надолго в случае осложнений. Время неслось, не успел оглянуться – две недели пролетели.
Собирать вещи – так особенно и нет ничего. Обе картины Рембранта, деньги, небольшой узел с одеждой. Вот кого мне надо было посетить, так это оружейника. Живя в благословенном краю, я совсем отвык от ношения оружия и даже его не приобрел после плена.
Слуги привели меня в лавку оружейника. Чего там только не было – щиты любых форм и размеров, мечи короткие, длинные, с прямым и волнистым лезвиями, шпаги, сабли, алебарды, копья, дротики, луки и стрелы, ножи и кинжалы. Что интересно – все оружие только холодное.
Оружейник стал нахваливать свой товар. Но на лесть я не падок, на рекламу – тоже.
– Мне нужна шпага толедской работы и сабля дамасской стали, и пара хороших ножей – один маленький, второй – кинжал.
Торговец не ожидал от меня столь неожиданного заказа. Выложил ножи и кинжалы на прилавок. Глаз сразу выхватил гранёный стилет – лезвие синевато поблескивало, удобная рифлёная рукоять из чёрного эбенового дерева, простые ножны. Отлично.
– Теперь шпагу!
Оружейник сгрёб ножи, отнёс в угол, оттуда же достал две шпаги. Я достал клинок из ножен – вдоль лезвия шёл узкий дол. Поближе к обушку, вдоль обуха тянулась надпись – Толедо, для армии короля. Я согнул шпагу – пружинит хорошо, с тонким пением шпага распрямилась. Отлично, в бою после удара такая не переломится. Гарда хорошо защищает руку, рукоять обмотана шнуром, такая лежит в ладони как приклеенная, не скользит в потных или окровавленных руках. Беру. Второй клинок я и смотреть не стал.