Залп! Пушечный наряд
Шрифт:
Я приблизился и впился взглядом в лицо.
Так, сделаю разрез так и так, бородавку уберу вместе с небольшим лоскутом кожи, кости носа придется сломать и создать новую форму. Сложно, но вполне вероятно.
– Да, Ваше величество, я берусь, с одним условием.
– Ты очень дерзок, чужеземец; ставить условия дожу – это верх наглости.
– Я исправлю нос, но до тех пор, пока он не заживет, вы не сможете увидеть свою дочь, она будет находиться в моём доме.
Дож подумал, кивнул головой:
– Ну тогда и у меня будет условие – пока дочь не выздоровеет, ты не выйдешь из дома, у дверей будет охрана, пищу и питье
Я поклонился:
– Согласен, когда приступаем?
Тут вмешалась дочь:
– Завтра, я хочу быстрей!
Решили начать завтра. Провожая меня, Джузеппе бросил:
– Твой итальянский ужасен, чужеземец, благодари дожа, что он очень любит свою младшую дочь, иначе он тебя бы не слушал. Немногие из венецианцев могут лицезреть дожа, ты же удостоился аудиенции.
На следующий день в неприметной карете привезли пациентку. Зайдя внутрь, у дверей стали два стража с длинными мечами у пояса и мушкетами на плече. Мои слуги со страхом смотрели на них. Джузеппе пояснил:
– Ваши слуги могут беспрепятственно заходить и выходить. Вас же, синьор, не выпустят ни под каким предлогом, а чужих не пустят в дом. Сменять вовремя стражей, кормить их – моя прямая забота, у вас же должна болеть голова только об одном – прекрасной Джульетте.
Хм, Джульета. Это навевало определенные ассоциации с трагедиями Шекспира, да и страсти, похоже, начнут разгораться нешуточные.
Я ещё раз осмотрел Джульетту, как мог, успокоил девушку, при этом категорически потребовал выполнять все мои требования и до моего разрешения не смотреться в зеркало.
– А как же я буду расчесываться?
– На ощупь, милая синьорита, а впрочем, несколько дней вам будет не до расчески.
Я ещё раз проверил инструменты, материалы. Случись – чего-то не хватит, ассистентов нет. Положил перед собой листок бумаги, где заранее наметил линии разрезов, налил Джульетте стакан вина с опием. Когда увидел, что опий уже начал действовать, помог взобраться на стол. Подкрашенным спиртом нанёс линии разрезов, перекрестился и глубоко вздохнув – как-то само вырвалось, приступил к операции. Джульетта терпеливо молчала. Я резал, ломал щипцами нос, долотом удалял излишки на носовых костях, аккуратно все ушил, затолкав в нос ватные тампоны для придания носу правильной формы. Дышать теперь Джульетте придется только ртом. Неудобно, конечно, придется дней десять потерпеть. Наконец наложил повязки, помог встать со стола и почти перенес в соседнюю комнату. Джулия постанывала от боли, и мне пришлось дать ещё вина с опием. Уложив девушку в постель, я попросил не трогать повязку руками.
Вымыл руки, посмотрел на часы и удивился – прошло шесть часов. Так вот почему так хочется есть. За дверями слышалась какая-то возня. Я вышел. Посредине зала стоял стол, уставленный жареной и варёной убоиной, фруктами, вином. Здесь же был Джузеппе.
– Как прошло? – бросился он ко мне.
– Я сделал все, что мог, теперь надо ждать.
Я подошел к столу и, не обращая внимания на вопросы, стал жадно есть. Нервное напряжение схлынуло, и организм требовал своего.
Джузеппе, видя моё молчание, уселся рядом и тоже принялся есть.
– Я так переживал, ведь Джульетта выросла на моих глазах, а сейчас она уже невеста. За неё сватался герцог Фламандский.
– Ну и слава богу! – Я перекрестился. – Я думаю, герцогу будет
– Так он её и не видел.
Я поперхнулся. Дурак, браки венценосных особ заключаются между дворами, а не по любви.
Расположившись в соседней комнате, я часто подходил к пациентке, щупал пульс, если раны начинали болеть, давал опия. На третий день впервые снял повязки. Лицо было как сплошной синяк, отёчное, нос распух. Если бы её сейчас увидел отец, не стал бы ждать окончания выздоровления, меня казнили бы сразу. Вот почему я поставил перед дожем такие условия.
Я обильно смазал послеоперационные раны лечебными мазями, которые приготовил сам, снова забинтовал. Голова девушки походила на большой белый шар, открытыми были только глаза и рот. Мы много с ней общались, я внимательно слушал её речь – ведь во дворе учили наряду с правильными манерами и правильному языку. Она же с интересом слушала о моих путешествиях по чужим странам, о пленении, о России. Я мог рассказывать часами, и она, как только я замолкал перевести дух, просила: – Расскажи ещё.
И я рассказывал. Здоровье девушки было уже неплохим, отёк спадал, синева перешла в желтизну. Скорее всего, через неделю можно будет повязки снять совсем.
– Что же ты не просишь расческу, – пошутил как-то я.
– Я же не знала, что вся голова будет в повязках.
Наконец настал день, когда я окончательно снял повязки. Накладывать мази еще надо, но кожа уже свободна от повязок и заживает быстрее. Швы я уже снял. Тем не менее, как ни просила Джульетта зеркало, ей навстречу я не шёл, пока её вид мог её шокировать.
Джузеппе тоже не видел Джульетту, однако мог через дверь слышать её голос, и это его успокаивало.
Вероятно, ему приходилось докладывать дожу, что дочка жива. Но вот как она выглядит – он не знал. В один из дней у дверей раздался шум, стражники с кем-то препирались. Я подошел ко входу. Оказалось, это пришел Рембрант, принес мой портрет и требовал увидеть меня. Пришлось говорить с ним на пороге. Охрана четко выполняла указание – никого не впускать внутрь и не выпускать меня. Я осмотрел портрет, остался доволен, расплатился с художником, мы раскланялись, я извинился, что из-за некоторых обстоятельств не могу пригласить его в дом, но в ближайшее время навещу его в мастерской.
Еще через неделю лицо Джульетты приняло обычный цвет, отёки исчезли, лишь было едва заметно два небольших розовых шрамика. Я дал Джульетте зеркало, она с нетерпением выхватила у меня из рук.
– О! Мама мия! Белиссимо! Это лучшее, что я себе могла представить! Спасибо, синьор Юрий! – Она бросилась мне на шею, поцеловала в щеку. На глазах её появились слезы. – Теперь я выгляжу великолепно, даже лучше старших сестер; маэстро, вы просто волшебник! Без смущения я смогу танцевать на балах. Поедемте скорее к отцу, он порадуется и достойно вознаградит вас!
– Хорошо, но с одним маленьким условием.
– Опять эти условия!
– Просто мы наденем легкую накидку и сделаем дожу маленький сюрприз.
– Да, это будет просто замечательно.
Я достал заранее купленную кисею и набросил на её прекрасную головку. В общих чертах лицо проглядывало, но разглядеть детали не позволяла кисея. Мы вышли из комнаты. В прихожую входил Джузеппе, сзади следовали двое слуг с корзинками, полными снеди.
– Джузеппе, я здорова и красива. Мы едем домой, к отцу!