Замедленное падение
Шрифт:
Завернувшись в полотенце, она бесшумно выскользнула из ванной и подкралась к входной двери. Осторожно заглянула в глазок. Замерла, боясь пошевелиться и вздохнуть.
«Тихо. Н икого нет дома».
— Айви, — произнес Жук, устало опершись обеими руками о косяки двери и опустив голову, — я знаю, что ты там. И знаю, что не откроешь. Я сказать зашел… Слушай… Мне очень жаль, что так вышло. Я… Я не хотел. Да черт… — он оттолкнулся от косяков и запустил руку в волосы. — Я уж точно меньше всех прочих хотел этого. Ты же знаешь… Ты лучший командир из всех, которые у нас были.
Айви осторожно перевела дыхание.
— Ну ладно, пошел я, — Жук сокрушенно покачал головой и начал спускаться по лестнице. Остановившись через пару шагов, он обернулся и тихо сказал, глядя прямо в черный кружок глазка: — Я буду всё делать, как ты учила. Обещаю. Я буду беречь ребят, — и тяжело зашагал вниз по ступеням, постукивая кулаком по перилам.
Айви вдруг захотелось открыть дверь, окликнуть старого боевого товарища…
«Арман! Погоди…».
«Нет. Нет. Ни к чему. Я не одета, и вообще…».
Айви медленно отступила от двери. Шаги Жука затихли в глубине подъезда.
1.4
***
Высокий грузный мужчина, выгибаясь, катался по мостовой, вцепившись в волосы уродливо искривленными узловатыми пальцами, и выл:
— Я-а-а-а… Не-е-е… А-а-а… — дальше звуки перешли в какой-то низкочастотный утробный рык, от которого неприятно заныли зубы. Пауль с напарником — Грегером по кличке Сова — подбирались ближе, держа наготове прочную сеть.
— Папа! — раздался вдруг отчаянный детский вопль из дверного проема ближайшего здания. Пауль вздрогнул от неожиданности и обернулся — и это едва не стоило ему жизни: обезумевший мужчина неожиданно без видимых усилий вскочил на ноги и прыгнул к нему, оскалив зубы — уже не человеческие, удлиненные и заострившиеся.
— Ы-ы-е! Не-е-е! — заорал он, но приклад винтовки Совы остановил и движение, и звук, врезавшись в подбородок мутанта. Брызнула кровь — темно-фиолетовая, нечеловеческая, и Пауль, несмотря на костюм химзащиты, маску и перчатки, непроизвольно дернулся и скривился, когда капли попали на рукав.
Мутант рухнул на мостовую, низко рыча и отплевываясь кровью и выбитыми зубами. Сова, недовольно зыркнув на напарника, ловко накинул на зараженного сеть и опутал конечности, превратив бедолагу в подобие запаса на черный день в логове гигантского паука. Мужчина, брызгая слюной, ощерил зубы и, широко разинув рот, принялся грызть тросики, из которых была сплетена сеть. Какое там — эти тонкие серебристые веревки и нож не берет.
Пауль выпрямился, переводя дыхание, и отступил на шаг. Сова несильно толкнул обездвиженного пленника носком сапога и обернулся к напарнику:
— Последи… Хотя куда он, черт, денется, а я пойду дом проверю.
Пауль рассеянно кивнул, через крупные ячеи сети разглядывая лицо зараженного. Уродливо выступающие лоб и подбородок, синие бескровные губы, глаза с почти алыми белками… Нейрочума воздействовала не только на нервную систему — центральную и периферическую. Остальным органам человеческого тела тоже доставалось не меньше.
А ведь этот бедолага, косящийся на Пауля безумным алым глазом, совсем недавно ходил с дочкой на рынок покупать ей новые ботинки; приносил из магазинчика по соседству книги с картинками, которые они вместе читали и разглядывали вечерами за столом…
Кстати о дочери. Пауль, словно получив удар по щеке, выведший его из оцепенения, обернулся на отчаянный визг. Сова спускался по ступеням крыльца, зажав под мышкой отчаянно брыкающуюся и кричащую девчушку лет девяти.
— Папа! Па-ап… — девочка захлебывалась криком и ужасом, ее черные — ни белка, ни радужки — глаза хлестнули взглядом обомлевшего Пауля, как шипастый кнут.
— Морри… — вдруг выдохнул мутант и начал извиваться всем телом, словно пытаясь подползти ближе к дочери, как огромная гусеница. — Морри! Не троньте ее! Она здорова! — он извернулся и уставился на Пауля. Его изуродованное и покрытое кровью лицо исказилось в жалобной гримасе, сделавшей его еще более жутким и нечеловеческим.
Пауль в ужасе отшатнулся. Глаза монстра… Нет, это были глаза человека. Казалось, нейрочума уже полностью размыла, разметала остатки его личности, но крик ребенка смог пробиться сквозь мглу безумия. Глаза отца девчушки по имени Морри глянули Паулю прямо в душу, взглядом, как когтем, проскребли по шершавой корке, которая неизбежно нарастает на сердце у всех патрульных Луча, и добрались до чего-то мягкого, ранимого, кровоточащего.
— Стой! — Пауль резко обернулся к напарнику. — Ты ее хоть проверил? Может, она и правда здорова. Внешних признаков нет…
— Да ты что? — Сова мотнул головой, крепче перехватывая дергающегося ребенка. — Ты на папашу посмотри! По соседству с ним кто бы не заразился?
— Так соседи сказали — он уже несколько дней домой не заходил, — попытался найти какие-то аргументы Пауль, но осекся, увидев, каким азартом и едва ли не удовольствием блестят над маской глаза Совы.
— Да какая разница? — весело сказал тот. — Нам нужны… люди или нет? А ей все равно деваться некуда. Соседи теперь ее к себе не пустят — она им не докажет, что еще не носитель. А больше никого у нее нет. Дома пусто.
— Так ты хоть анализатором проверь, — уже понимая, что это бессмысленно, упавшим голосом предложил Пауль. — Если здорова — я ее к Святым отведу!
Мужчина при этих словах встрепенулся и тихо завыл.
— М-мо-ор-ри… К Свя-а… Ах-х-рх… П-прошу…
— Чего ты там воешь? — Сова уже без всяких церемоний пнул пленника в ребра. — Заткнись, если хочешь хоть пару зубов при себе оставить! А ты, — он обернулся к Паулю, — не дури, приятель. Еще чего выдумал — биоматериал святошам отдавать! Пусть сами добывают, — он бесцеремонно, хотя и довольно аккуратно положил девочку вниз лицом на мостовую, быстро связал ей тросиками руки и ноги, затем перевернул на спину и ловко заткнул рот вытащенной из кармана тряпкой. — Бери этого, — он мотнул головой в сторону отца, — и пошли, пока огневики не притащились!