Замедленное падение
Шрифт:
— Та же хрень, — тихо сказал Виллерс. — И самое-то противное — ты хоть у кого-нибудь еще проблемы с аппетитом видел? Всем наплевать, все только трофеями хвастаются за ужином… Нелюди.
— Нелюди, — вздохнул Адам. — Говорят, от нейрочумы в чудовищ превращаются. А на самом деле…
— Это точно. Я рад, парень, что ты от них ушел. Тут у нас жизнь, конечно, не праздник. Зато народ отличный. Отсидишь карантин — приспособим тебя к делу. Нам тут крепкие люди нужны. Стройки, ремонта много. Скоро пахота, посевная…
— Расскажи, как вы
— Да просто живем. Обычная деревенская жизнь. Пашем, сеем, урожай собираем. бабы детей рожают, старики умирают. Медикаментов вот у нас мало, — Виллерс вздохнул. — Всё подрастратили за последние пару лет. А взять неоткуда. Все запасы — у медиков Святых. А они, конечно, с нами делиться не будут. Им самим мало.
— Хм-м, — протянул Адам. — Не только у Святых…
— Что — не только у Святых?
— Не только у Святых, говорю, лекарства есть. У нас… У Факельщиков склад медикаментов военной базы остался.
— Ну да, вроде бы где-то есть, — с сомнением в голосе протянул Виллерс. — Но я сам ни разу…
— Да точно тебе говорю! — с жаром воскликнул Адам. — Я первый год в охране складов служил. Так меня пару раз ставили в смену к зданию, на двери которого крест нарисован! Я потихоньку расспросил старшего — он сказал, что там склад медикаментов! Просто… ну сам знаешь. У Факельщиков же лечить людей не принято. Я думаю, оттуда если что и берут, то для высшего командного состава…
— Ну, это возможно. Так и что толку? Сам знаешь, как эти склады охраняются. Все равно нам эти медикаменты никак не добыть.
— О, так ты уловил мою мысль! — засмеялся Адам. — Есть одна мыслишка… Но очень уж рисковый способ. Ты сам в охране складов никогда не стоял?
— Нет, меня как-то сразу в патруль определили, а что?
— А то, — торжествующе продолжил Адам, — что я целый год там проторчал. А служба скучная — хоть вой! Туда же никто доступа не имеет, кроме своих. Попробуй сунься кто со стороны — там три круга охраны.
— Так и я о чем!..
— Да погоди ты!.. В общем, за год я всё там в округе облазил. Со скуки. И нашел потайной ход! Туда можно пробраться через канализацию! — торжествующе выпалил Адам.
— Ты там вниз головой свалился куда-то, что ли? Ты думаешь, военные совсем дураки, что оставили такой очевидный лаз к собственным складам?
— В том-то и дело, что ни черта он не очевидный! Ты дослушай, Уилл! Там есть спуск в Катакомбы. А по ним куда угодно добраться можно…
— Точно крепко стукнулся головой, — вздохнул Виллерс. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас ляпнул? По Катакомбам добраться можно только на тот свет. Точка.
— Но кто-то же по ним ходил! — запротестовал Адам. — Туда столько экспедиций отправляли!
— И многие из них вернулись? — саркастически хмыкнул Виллерс.
— Ну кто-то же вернулся! Даже карты подземелий существуют! Наверняка у тех же Святых они есть!
— И как ты у Святых их раздобудешь?
— Приду и попрошу, — буркнул Адам. —
— Ну-ну, — насмешливо проговорил Виллерс. — Видать, парень решил умереть наиболее геройским способом. Зато уж наверняка. И чтобы запомнили — «Помните, какой он был фантастический дурак?».
— Слушай, — Адама начало слегка потряхивать от возбуждения. — Сколько тут, в Ветошах, живет народу?
— Ну точно не скажу. Тысячи две, наверно. Может, и больше.
— Вот! И что лучше — две тысячи человек помрут по время эпидемии какой-нибудь дизентерии или один молодой дуралей рискнет и попробует пролезть туда, куда взрослые и умные люди… трусят соваться? — он замолчал и отвернулся от двери, обхватив себя руками. Внезапно возникшая идея стремительно разрасталась в нем, заполняла грудь, будто горячим паром, надувала ощущением собственной значимости и приподнимала над землей и над своими мелкими проблемами и страхами.
— Трусят… — пробормотал Виллерс. — Ну, наверно, можно и так сказать. А что такого? Да, мы не хотим помирать. Тут, за рекой, мы более-менее отгородились от нейрочумы. И от всяких здоровых психов вроде огневиков. Так с чего же нам добровольно на смерть-то лезть? Ты хоть примерно представляешь, что там, в этих Катакомбах?
— Примерно, — отозвался Адам. Да, представлял он. Примерно. И этого «примерно» хватило, чтобы у него начали стучать зубы. Все-таки хорошее воображение — это проклятие, а не дар…
— Ну ладно, это всё пустые разговоры, — подытожил Виллерс. — Тебе еще тридцать шесть часов тут сидеть. Вот и думай — герой ты или… Точнее, псих или нормальный.
— Ладно, — слабо улыбнулся Адам. — Буду думать. Спасибо, что зашел. Я чертовски рад, что ты жив. И… Что тоже бросил этих… зверей.
— Я тоже — насчет тебя, — усмехнулся Виллерс. — Бывай, сосед. Надеюсь, через положенное время ты выйдешь отсюда и присоединишься к нашей теплой компании.
Послышались неторопливые удаляющиеся шаги. Адам отошел от двери, сел на койку, поставил локти на колени и обхватил голову руками.
***
Айви стояла на входе во двор Прибежища, привалившись к стене и хмуро глядя в проем ворот. Уже две с лишним недели она торчала здесь, как самый бесполезный из кирпичей в ограде. Ее ребята каждые три дня приносили, приводили раненых и незараженных, коротко здоровались с ней, прятали глаза… и уходили в Город, на настоящую службу. Под пули, огонь и невидимый туман заразы. А она оставалась в безопасном месте.
Айви злилась. Все эти дни прошли для нее под знаком глухой злобы и бесплодных размышлений о том, как же изменить ситуацию. Жук как-то раз, задержавшись возле нее, тихо пробормотал: «Сходила бы еще раз к Учителю, может…», но Айви грустно покачала головой. Она знала, что это бессмысленно. Не Учителем принято это решение, и не ему его отменять.