Замена счастью

Улин Виктор Викторович

Мне удалось подобрать общую гамму: все, включая чулки, имело цвет сильно загорелой кожи, лишь кружевные резинки были более темными.

Принято считать, что предстоящего занятия нужны черные чулки. Но мои ноги имели столь совершенную форму, что прекрасно смотрелись бы даже в зеленых.

А цвет сильно оттенял мою собственную кожу: не чрезмерно белую, не смуглую, не розовую, а обычную.

Надев нижнюю часть комплекта, я подошла к ростовому зеркалу, укрепленному на изнанке двери, и удостоверилась, что вчера правильно

подправила линию бикини: не сняла лишнего, но и не оставила ничего снаружи.

Я подтянула неудобные трусы до предела, потом чуть-чуть спустила, подчеркивая форму своего живота, который для моего возраста был идеальным.

Вероятно, Прокофьевна тоже могла выглядеть так, но ее не выпускало ярмо.

Я повернулась боком, оценила силуэт почти обнаженных ягодиц и, как всегда, подумала, что деньги, потраченные на фитнес-клуб, не пропали даром.

– Бесаме, бесаме мучо… – пропела я.

Присев на кушетку – нужную в кабинете не для производственных, а для личных целей – я не спеша натянула чулки.

Потом опять встала и опять осмотрела себя в зеркале.

Осталось всего чуть-чуть.

Я подняла со стола лифчик, застегнула пояс спереди, перевернула назад, определила на место чашечки. Затем ухватила себя за соски, непочтительно вытащила молочные железы почти наружу.

Теперь мой бюст напоминал вымя какой-нибудь придворной коровы времен Людовиков.

Все было готово.

Я надела свежий белый халат, припасенный еще вчера, застегнула все пуговицы, кроме верхней и нижней.

В самый последний момент я втиснулась в узкие туфли на каблуках ужасающей высоты. Я называла их лабутенами, хотя подошвы были черными.

3

Я процокала по коридору, перед самым выходом надела маску – деталь неудобную, но необходимую, вступила в зал, шагнула на середину.

Перед красным подиумом вытянулся ряд глухих белых кабинок.

Сверкали зеркальные окошки.

Я нажала кнопку музыкального центра, стоящего на тумбочке.

Потом красиво облокотилась, выставила одну ногу, показала свое идеально круглое колено, обтянутое загорелым эластиком.

В такой позе я постояла секунд двадцать, вводя саму себя во внутреннюю готовность.

Затем принялась медленно расстегивать нижние пуговицы халата.

Вслед за коленом показалось бедро, потом резинка чулка, потом кусок голой ноги.

Я повернулась спиной к зрителям, быстро расстегнулась, повернулась обратно и распахнула полы халата.

Я ничего не могла слышать сквозь музыку, но знала, что где-то раздался вздох разочарования.

Иногда, решив похулиганить, я надевала халат на голое тело и оставалась сразу в одних чулках.

Но сегодня я решила поиграть подольше.

Я повернулась вокруг своей оси, бросила халат в сторону.

Потом одну за другой скинула смертоносные туфли.

И по нескольким ступенькам легко – как мне казалось – взбежала на подиум.

4

Запиши я все, что начала рассказывать, читатель бы решил, что речь идет о подпольном «пип-шоу», где стриптизерша себя демонстрирует, а посетители тайно мастурбируют без риска венерических заболеваний.

В России – империи тупоголовых ханжей – подобное действо считается извращением.

Несгнивающий Запад давно понял, что возможность удовлетворения сексуальных приоритетов есть залог стабильности общества.

Но мое шоу имело иную цель.

Заведение было центром планирования семьи, мужчины приходили сюда, чтобы сдать на анализ семенную жидкость.

5

В наши дни вся приличная медицина сделалась платной.

Стоимость услуг определяется прейскурантом, который утверждает само лечебно-профилактическое учреждение.

Одинаковая пломба из одинаковых импортных материалов в одной стоматологии может стоить две тысячи, а в другой – пятнадцать.

Пациент всегда рассматривает несколько коммерческих клиник, выбирая ту, где процедуру можно сделать дешевле.

Двадцать первый век у нас стал эрой тотальной рождаемости.

Агрессивная реклама насаждает мысль, что дети являются единственной жизненной ценностью, эту чушь подстегивают материнские капиталы.

Политика объяснима: государству, которое ничего не производит, а лишь перепродает, нужна все новые граждане, поскольку сворой нищих управлять легче, чем горсткой богатых.

Однако нынешние условия жизни таковы, что все больше супружеских пар оказываются бесплодными – особенно по причине мужчин.

Лечение бесплодия недешево, но материнский капитал манит.

Поэтому сильно развелись специализированные ЛПУ, обещающие решить проблему: от «Центров материнства», предлагающих и ЭКО и донорское оплодотворение, до заведений, ограничивающихся диагностикой и консервативным лечением с дальнейшими рекомендациями.

Наш скромный «центр» числился при женской консультации, имел общего главврача и общую лабораторию.

ЖК была муниципальной – то есть государственной, а ЦПС оказывал платные услуги.

Подобных отделений – и даже самостоятельных конторок – в городе существовал добрый десяток.

Все, как и стоматологии, занимались одним и тем же по сходной методике, но предлагали разные цены.

Борьба за пациентов, не привязанных местом жительства и умеющих пользоваться поиском в Интернете, была условием выживания. Наш главврач обладал серьезной коммерческой жилкой, сделал упор на лечение мужского бесплодия – точнее, на его диагностику.