Замерзающий остров
Шрифт:
Алиса успокоилась. Холод, просочившийся под кожу, таял в горячей воде. Она вспомнила свой последний танец. Играла не слишком подходящая нервная музыка, из-за чего танец, начавшийся как неумелый вальс, превратился под конец в грубое топтание, подобное которому доносилось сейчас из соседнего номера.
Алиса вздрогнула и отдёрнула руки. Вода из-под крана, ещё мгновение назад приятно топившая разлившийся по телу холод, обжигала. Она потёрла кисти, залечивая невольные раны, и посмотрела на своё отражение в высоком зеркале на стене.
Потолочная лампа не горела,
На мгновение Алиса не узнала себя в зеркале. Но холодный ужас, сжавший сердце, быстро отступил. Она снова услышала ритмичный топот из-за стены, почувствовала, как ноют обожжённые кисти, и как неумолимо возвращается холод.
Она выглядела уставшей, хотя проснулась несколько часов назад. Любимая розовая помада потускнела на неверном свету, и губы стали бесцветными, как от сильного волнения, когда не можешь выдавить из себя ни слова. Волосы ещё на пристани растрепал бесцеремонный ветер. Алиса потянулась к расчёске на полочке, но остановилась.
Глаза.
Глубокие, синие – под цвет сапфировых серёжек, которые она носила, не снимая. Его подарок. Он говорил, что серёжки идеально подходят к её глазам – подчёркивают взгляд. Маленькие камни в золотой оправе. Сапфировые глаза. Тогда она решила, что это забавно – она даже помнила, как рассмеялась в ответ. Однако теперь она была уверена, что лишь благодаря серёжкам смогла себя узнать – в этом необъяснимом свечении, исходящем из стен.
Вода с клёкотом вырывалась из крана. Но теплее в ванной не становилось. Зеркало запотевало – сначала по краям, осторожно и неловко, а потом сильнее и быстрее, подбираясь к глазам. Казалось, лицо Алисы покрывает тонкая изморозь. Холод, который теперь будет повсюду.
Вскоре уже всё зеркало затянуло пеленой.
Алиса провела по нему ладонью, стирая туман, и её отражение, тающее в конденсате, стало чужим, неузнаваемым, словно что-то пугающе изменилось за те несколько секунд, которые она не видела себя.
Ударил в уши телефонный звонок – резкий и внезапный.
Алиса потянулась к двери, но в этот момент свечение погасло, и ванную захлестнула темнота. Глаза, не привыкшие к отсутствию света, не могли ничего разобрать. Мгновенно сгинули душевая кабинка, выложенные кафелем стены, раковина, зеркало и отражение в зеркале.
Обожжённые кисти ныли. Алиса вслепую шарила по двери, пытаясь нащупать ручку. Из комнаты доносился раздражённый телефонный трезвон.
Нашла!
Щёлкнул замок. Алиса вылетела из ванной. Яркий потолочный свет резал глаза, но из окна с поднятыми жалюзями вливалась густая холодная темнота. Трубка на завитом чёрном проводе лежала на тумбочке рядом с телефоном – Алиса так и не положила её обратно на рычаги.
Послышалось. Или звонок раздавался в другом номере – где, несмотря на заверения управляющего, ещё работала связь.
Алиса села на кровать и подняла трубку.
Это же совсем не сложно. Набрать номер. Быть может, сейчас всё получится. Быть может, уже успели наладить линию.
Алиса перевела дыхание и коснулась прозрачного диска. Барабан вращался нехотя, с упрямым сопротивлением, и так же медленно возвращался, отматывая набранные цифры вспять. Алиса прижала трубку к уху, прислушиваясь к сосредоточенной тишине.
Линию наладили. Ну же. Ответь.
Тишину прорезали гудки – короткие и редкие, как вспышки. Потом что-то заклацало. На другом конце подняли трубку.
– Алло! Алло! – закричала Алиса. – Это ты?
Тишина.
– Связь здесь совсем не работает! – Алиса задыхалась от волнения. – Я тебя совсем не слышу! Твой паром…
Из трубки посыпался шорох – кто-то сминал тонкие листы бумаги.
– Алло! Алло! Я тебя совсем…
Шорох сменился сиплым дыханием.
– Я… – начала Алиса и осеклась. – Это ведь ты, да? Почему ты ничего не говоришь? Ты меня слышишь?
Она едва сдерживала слёзы.
– Почему ты молчишь?! – крикнула Алиса, и дыхание тут же потонуло в надсадном треске.
Алиса выронила трубку и закрыла лицо.
Это помехи. Такое бывает. Управляющий говорил, что во всех номерах в гостинице проблемы со связью, и даже в регистратуре не работает телефон. Надо подождать, и скоро всё, как обещал управляющий, вернётся в норму. В норму. Как обещал управляющий. Надо подождать.
Алиса сидела, ссутулившись, на кровати и вздрагивала от озноба.
Он знает номер, в котором она остановилась. Он сможет ей позвонить. Наверное… Нет, наверняка уже сейчас он пытается дозвониться, но слышит лишь треск помех и чьё-то хриплое дыхание. Он переживает так же, как она.
Алиса распрямилась и судорожно вздохнула.
Тушь на глазах наверняка размазалась.
Надо подождать. Ожидание всегда мучительно. Но ждать придётся не так долго.
Она подняла с пола телефонную трубку и аккуратно положила её на рычаги.
Связь может восстановиться уже через минуту. Вот сейчас она встанет, пройдётся по комнате и – услышит телефонный звонок.
Она встала, прошлась по комнате.
Окно.
Слабый свет от мерцающих, как звёзды, фонарей слегка разгонял обступающую гостиницу тьму. Но недостаточно сильно. Редкие проблески синевы, оттенки серого. Но берега было не видно. Берега было не видно. И остров в темноте казался огромным и безбрежным, как океан.
4
Длинный коридор на третьем этаже, омытый жёлтым светом, необъяснимо пугал Алису. Ближе к лифтовой площадке несколько ламп не горели, и пыльная ковровая дорожка уходила в зыбкую темноту. Тени угрожающе тянулись по полу, влезали на стены, вздрагивали от мерцания ламп и, распадаясь под лучами света, вновь набирали силу, словно приоткрытая дверь в номер притягивала к себе темноту.