Замерзшие
Шрифт:
— Так в чем проблема?
Я уставился на него.
— Я более чем уверен, что перечислил все свои проблемы.
— Ты перечислил кучу неудачного дерьма, которое совершил. Все это можно исправить. Ты не совершил ничего непростительного. Никто из вас двоих не умер.
Я не знал, что на это ответить.
— Блядь... — это все, что я смог сказать.
Таннер вздохнул.
— Многие люди готовы убить лишь за шанс быть с тем единственным, кого они любят. Не упусти своего.
Он никогда не рассказывал о своем прошлом, и, кроме странных разговоров между ним и Андреа, он больше
— А что насчет тебя? — спросил я.
— Меня? — Он снова рассмеялся. — У меня на это дерьмо аллергия. Любовь? Неет. Все, что я видел, — это плачущие люди и разбитые нахрен жизни. Я не хочу ничего из этого.
От удивления мои брови взлетели вверх.
— Ого. Это... это очень позитивно.
— Да пофиг. Мы говорим не обо мне, и этого не произойдет, а потому сотри со своего лица это выражение.
Я поднял руки.
— Понял-понял.
Таннер склонил голову на бок и натянуто улыбнулся.
— В любом случае, почему ты до сих пор сидишь и разговариваешь тут со мной после всего, что я сказал тебе?
Я на несколько секунд опешил, но потом пожал плечами.
— А кто еще, кроме меня, отвезет твою сварливую задницу домой?
Сидни
Переодевшись в пижаму, я натянула теплый кардиган и спустилась в тапочках вниз. Испытывая чрезвычайную нужду в маминой поддержке, я была разочарована, найдя ее сидящей на диване рядом с папой, разноцветные огоньки от елочной гирлянды поигрывали на их фигурах. Я с трудом подавила желание впихнуться между ними, требуя внимания к себе.
Я направилась в сторону кухни и вынула из шкафа пачку какао. Заварив чашку шоколадного счастья, я поднялась к себе и поставила ее на тумбочку, чтобы немного остыло. Собрав волосы в небрежный пучок, я пошаркала к книжной полке. Мне было необходимо затеряться в хорошей книге, какой-нибудь полной секса и тоски и с обязательным счастливым «и-жили-они-долго-и-счастливо» концом, благодаря чему я полюблю и возненавижу эту книгу одновременно.
Блуждая взглядом по ровным и косым названиям на корешках, мои мысли поплыли в сторону раздражающей территории. Название которой было — Кайлер. Боже. Я не хочу думать о нем. Я не хочу думать о том, как он смотрел на меня, когда я уходила с Андреа, как будто я причиняла этим самым ему боль.
Вытянув старую любимую книгу, я вернулась к кровати и плюхнулась в нее. Отложив в сторону книгу, я взяла свой горячий какао, жалея, что не додумалась закинуть в него немного маршмеллоу.
Я пыталась вникнуть в книгу, но поймала себя на том, что уже во второй или третий раз перечитываю абзац, так и не поняв, о чем читаю. Шлепнувшись на спину, я накрыла лицо руками и простонала. Мне хотелось плакать, кричать, неистовствовать и придушить себя подушкой.
Странно, но мне казалось, что с тех пор, как я покинула Сноушу, прошел целый год. За такой короткий промежуток времени столь много всего изменилось. Неужели только лишь неделю назад я некоторое время анализировала возможность заинтересованности Пола во мне? Неужели всего лишь неделю назад мое сердце хоть и было повреждено, но все же было
И мое сердце было совершенно разбито.
Что же мне теперь делать? Пытаться делать вид, что ничего не произошло? Это не сработает. Избегать его? Это будет слишком сложно, почти невозможно. Я зажмурилась от подступающих слез. Как можно избегать его, когда он является такой сложной частью моей жизни?
Что, если Кайлер, так же как и Нейт, считает меня фригидной?
Перевернувшись, я уткнулась лицом в подушку. Я собиралась свести себя с ума, потому что у меня не было ответов на все эти вопросы. И здесь не было никаких...
Тук.
Я приподнялась на локтях и нахмурилась, настороженно оглядывая комнату. Я не увидела ничего, что могло бы произвести подобный звук.
— Хорошо, — прошептала я, вставая с кровати. Я дошла до центра комнаты и встала, навострив уши.
Тук.
Я подпрыгнула.
О Боже мой, что, если в моем доме привидения? Или у меня такие же галлюцинации, как в фильме «Черный лебедь»? Или...
Тук.
Я бросилась к окну. Ага! Этот звук исходит от моего окна... моя комната находится на втором этаже. Что за черт?
А потом до меня дошло. Этот звук, ох, Боже-мой-святые-угодники, я узнала этот звук. Это не привидение, но маразм имел место быть, потому что это не могло быть тем, о чем я подумала.
Много лет назад Кайлер кидал камушки в мое окно, прежде чем взобраться на большое ореховое дерево у окна моей комнаты. Это нелепая традиция, и он перестал это делать еще в средней школе.
Этого не может быть.
Дрожащими ногами я сделала один шаг к окну, потом еще один. Я дошла до окна и трясущимися руками раздвинула белую занавеску. Через секунду в толстое стекло нижней части окна врезался небольшой камешек.
Я застыла, и мое сердцебиение ускорилось, я рванулась вперед, сдвигая небольшую защелку, и подняла вверх окно. Я пригнулась и выглянула наружу навстречу декабрьскому морозному воздуху.
И мое сердце замерло.
Внизу, рядом со светящимся оленем из неоновой проволоки, с поднятой рукой стоял Кайлер. Через секунду он замахнулся и только потом увидел меня.
— Вот дерьмо!
Я отмахнулась и нырнула обратно в комнату — маленький камушек пролетел мимо моего лица. Ах, черт возьми! Я прижала руку к колотящему сердцу и осторожно вернулась к окну. Я снова выглянула.
Кайлер замахал руками.
— Извини!
— Все нормально. — Это было действительно нереально. Может, я сплю? — Что ты делаешь, Кайлер?
— Разговариваю с тобой.
— Я вижу. Почему... Почему ты просто не позвонил мне? — Просто это кажется самым простым способом поговорить со мной.
Он переминался с ноги на ногу, оттягивая вниз куртку.
— Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
На крыльце зажегся свет, и я вздрогнула. Разговор с глазу на глаз вряд ли состоится, когда он находится на улице и наверняка один из родителей, а то и оба, еще не спят.