Заметь меня в толпе
Шрифт:
— Bon!, — буркнула Софи.
Подъехал автобус.
Ну надо же, номер «119»! В Зауральске именно этот рейс ходил до аэропорта.
Мы подхватили чемодан и вошли в переднюю дверь.
За окном пряничными домиками мелькали окраины Праги. Этот город был гораздо солнечнее и живее, чем Валлония с ее мрачными постройками из вечно мокрого кирпича цвета кровяной колбасы. Вот где легко представить угрюмого Голема, блуждающего в темных переулках еврейского гетто.
Мы вышли на конечной и спустились в метро — уютное и чистое, как и все в этом городе. Новые вагончики
«Позор процестуйцы»… Смешные эти чехи. Жаль, что Софи не поймет, посмеялись бы вместе.
Несколько остановок с забавными именами: «Градчанска», «Малостранска», «Мустек». Пересадка на красную линию, еще несколько станций, и мы на месте.
Кругом все те же разноцветные пряничные домики с живыми изгородями, садиками и подъездными дорожками из гальки.
Умиляюсь, как дурочка, ей богу! Наверно, это все воздух свободы.
— Вон та уродливая высотка — наше общежитие, — махнула рукой Софи.
Над стеклянным входом гордо значилось «Hotel Mazanka».
— Хотел — это они сгоряча, — предупредила подруга.
На рецепции нас встретил полный седой мужчина. На английском с сильным славянским акцентом он представился, как пан Жижка. Строго посмотрев на нас, он сделал копию моего паспорта, записал что-то в большую книгу постояльцев и выдал ключ от комнаты.
Скрипучий лифт доставил на седьмой этаж. Колесики чемодана мягко зашуршали по ковровому покрытию в длинном коридоре.
— А вот и наша комната, — Софи воткнула ключ в замочную скважину. — Обстановка, конечно, не шик.
Мы вошли в тесную прихожую. Софи бросила ключи на низкий шкаф для обуви. Я огляделась и обмерла. Прямо напротив висело узкое зеркало в человеческий рост.
Я медленно подошла к нему и дотронулась до рамы. Мурашки побежали по телу. Меня так тщательно ограждали от зеркал, что я не была уверена, знаю ли, как выгляжу теперь.Память листала картинки: мамино заплаканное лицо. Слезы стекают с ее подбородка, и я чувствую влагу на груди. Мама целует меня в щеки, в лоб, в руки, целует и рыдает... А я чувствую, как воздух ошпаривает легкие и нет сил поднять руки и обнять маму.
— Что, давно не виделись? — ухмыльнулась Софи, схватила мой чемодан и утянула в комнату.
— Ты даже не представляешь, как… — сказала я по-русски.
Конечно, совершенно оградить меня от зеркал было невозможно. Они повсюду. Я урывками замечала себя в витринах магазинов, в зеркальной панели с кнопками в лифте, в прямоугольной полоске зеркала дальнего вида в такси. Однако, с тех пор, как я вернулась из зазеркалья, обстоятельно изучить свое отражение в полный рост возможности так и не представилось. Теперь было немного странно видеть себя повзрослевшую, вытянувшуюся чуть ли не на целую голову, но все такую же плоскую, как и три года назад. И глаза все те же, как у чокнутого филина.
— Ты что-то сказала? — Софи выглянула и тут же скрылась за дверью нашей комнаты.
— Non, rien.
Я оторвалась от зеркала и вошла в комнату.
Она оказалась достаточно просторной. Две кровати с затертыми спинками, простой письменный стол, книжная полка, пара стульев и потрепанное кресло.
— Я оставила тебе место, — Софи раздвинула стенки шкафа.
— Спасибо. Ты просто милашка.
Софи фыркнула.
— У нас есть свой душ. А кухня общая, одна на этаж. Но я планирую каждый день обедать в новом месте. Обещала отцу привезти несколько рецептов чешской кухни для ресторана. Как насчет прогуляться по Староместской площади, а потом в кафе и побаловать себя пирожным с кофе? А вечером можно в кино.
Когда в последний раз я была в кино с подругой? Такое вообще когда-нибудь было?
— Звучит, как план. Только я не пойду на один из твоих ужастиков, которые ты вечно пересказываешь.
— Да ладно! — недовольно протянула Софи. — Ну, что за облом! Я еще не смотрела «Пункт назначения».
— Софи, я терпеть не могу ужасы.
С меня и ночных кошмаров достаточно.
— Мм... ну, ты подумай до вечера, о’кей?
……
Я вышла из ванной и остановилась напротив зеркала с расчёской в руках. От зеркала потянуло теплом, поверхность завибрировала, заблестела. Целый день гуляя по Праге с Софи, я думала лишь о том, как останусь с ним наедине. Но сейчас слишком рано.
Я развернула чалму из полотенца. Волосы жидкими сосульками рассыпались по плечам. Я принялась их расчесывать.
Через приоткрытую дверь комнаты я наблюдала за Софи. Она растянулась на кровати с книгой в руках, на голове красовались огромные розовые наушники. Запрокинув ногу на ногу, подруга покачивала носком голой ступни в такт музыке, которая пробивалась через наушники даже сюда, в коридор. Лицо у Софи было сосредоточенным и немного комичным.
Не понимаю, как можно одновременно читать и фоном слушать музыку?
Музыка всегда вызывала слишком много эмоций. Каждая композиция, как маленькое потрясение, локальный взрыв или шторм — я никогда не могла оставаться равнодушной. Даже самая незатейливая мелодия способна поглощать все мое внимание. Единственное, что я могла совмещать с музыкой — рисование. Но и здесь звуки безраздельно руководили мной, настраивая на свой лад.
Софи слушала музыку постоянно. Половину большого чемодана, с которым она приехала в Прагу, занимали диски. Там, если покопаться, можно найти все — от гламурной попсы до классики и даже народного фольклора. Пару дней назад она засыпала меня восторженными смсками по поводу “потрясного” концерта в каком-то “знаменитом” джазовом клубе, где выступал даже сам Билл Клинтон. Ну, что я могла ей ответить? Конечно: “OMG! OMG! Пищу и трепещу!”.
Зато Софи прониклась неподдельным уважением, когда я достала из чемодана старый плакат с клоуном и надписью готическим шрифтом — «Lacrimosa».
— Не знала, что ты такое любишь.
— Иногда.
Я все еще расчесывала волосы, пытаясь придать им сколько-нибудь приличный вид, когда незаметно подкралась Софи. Розовые динамики обнимали ее шею, а провод путался где-то в пижамных штанах. Она застыла на пороге и, серьезно спросила.
— Нади, скажи все-таки, что с тобой не так?
— Что ты имеешь в виду?