Заметки непутёвого туриста-3
Шрифт:
Коньяк, сто тридцать килограммов боевого веса и неплохая физическая подготовка заставили меня остановиться, взглянув в глаза невоспитанному торговцу мясом. Из моих уст прозвучало что-то более грубое, что задевало большую часть родни хама и характеризовало мое негативное отношение к их навязчивому бизнесу. Однако торговцы, которые, как оказалось позже, все являлись татарами, быстро начали сбиваться в стаю для проведения акции воспитания занесшегося верзилы. Позже, оценивая ситуацию, я не держал обиду на татар, у которых своя правда и своя нелегкая жизнь. Нелегкая жизнь у них началась так это примерно 18 мая 1944 года, когда вождь всех народов за неземную любовь к фашистской Германии в одночасье вытурил всех татар с Крымского полуострова.
В наше время жизнь крымских
Что касается моего расклада с татарами, он не сулил мне ничего хорошего и динамично накалялся. Меня уже окружало около тридцати человек, похожих друг на друга и хаотично выкрикивавших завуалированные угрозы. Я не стал давать заднюю: на меня смотрели двое сыновей и туристы, ни один из которых, кстати, даже не попытался вмешаться в ситуацию.
От пустых угроз перешли к более выверенным и обидным заявлениям – я начал снимать майку, часы и цепи. Я попытался обвинить собравшихся в барыжничестве и наглом, навязчивом ведении бизнеса. На что получил ответ, что барыги – это продавцы наркотиков, а активное зазывание покушать – это их бизнес.
Меня начали отождествлять с уголовником. Обстановка приближалась к фронтовой, количество воинствующих татар приблизилось к семидесяти. На увеличение числа противников я заявил, что сдохну под их мангалами, но не отступлю, и предложил, ссылаясь на общепринятые мужские устои, устроить кулачный поединок один на один.
Базарное татарское войско тут же выставило пару бойцов на выбор, один из которых был чемпионом крымской области по боксу, а второй, как оказалось позже, – бывшим спецназовцем. Большая часть татар была вооружена оружием пролетариата – палками и камнями, в глазах горела ненависть. Меня не пугали угрозы, спортивные статусы бойцов и их желание поквитаться за мои обидные слова: я был как минимум в два раза больше каждого из них, жал от груди сто пятьдесят, имел неплохую «двойку» и ломающий лоу-кик. Однако подсобные орудия боя и количество желающих набить мне морду настораживали. Я предложил устроить гладиаторский бой прямо между их торговыми рядами. Однако меня вежливо попросили «пройти в горы, так как здесь – туристы и бизнес».
Мне стало слегка некомфортно, и я спросил: «А в горах для меня яму уже вырыли?» Шутя-смеясь, я попытался съехать от поединка в горнолесном массиве и возможных негативных последствий в виде сбрасывания меня с горы Ай-Петри или массового забивания камнями и палками. Пытаясь ретироваться, я услышал в спину обидное: «Ну что, обоссался?» Меня передернуло… Я молча развернулся и обреченно побрел в горы. Татарские массы хлынули за мной в ожидании зрелища. По дороге на всякий случай я упомянул, что я не обычный урка, а военнослужащий, служивший в Чечне и прочих горячих точках. На этой почве со спецназовцем у нас завязалась беседа касаемо мест службы и прочего… Несмотря на легкий позитив в отношениях с одним из ста человек (вы не поверите, но их количество достигло примерно этой цифры), вариантов у меня не было: в случае моей расправы с бойцами меня ждала еще максимум победа над парой-тройкой татар, а потом – позорное забрасывание камнями, так как эти предметы ближнего боя из рук возбужденной толпы не выпускались. Тем не менее на ближайшей поляне я снял с себя шлепки и вступил в бой с боксером, который занял профессиональную стойку и выбрал приличную дистанцию.
Бой – это слишком серьезное определение того, что происходило в действительности. Я напоминал медведя, объевшегося бродящих яблок, который пытается укусить охотничью лайку. На все мои попытки сблизиться и тем более ударить татарин-боксер отвечал профессиональным увеличением дистанции и другими уходами из ринговых
Всё это время она ждала меня в одном из кафе, однако, когда среди торговцев начались суета и ажиотаж, она соотнесла их с моим взрывным характером и возможностью беды. Выдвинувшись на поле брани, супруга быстро надавала по физиономиям шлепками мне и боксеру, устроив моментальный брейк. Надо отдать должное татарам: женщину они не тронули, и ситуация начала сходить на нет. По дороге с гор к ненавистным кафе поступило предложение выпить. Я моментально на него согласился.
Супруга, чтобы исключить эскалацию конфликта, зашла в душное помещение, где нетерпеливо наблюдала, как я с парой-тройкой татар пил за дружбу народов теплый коньяк. Когда на старые дрожжи и психологическое напряжение легло двести пятьдесят местной чачи, я поплыл.
Супруга и водитель, не уехавший в этой полукриминальной возне и даже предлагавший позвонить своему знакомому из «Беркута», воспользовавшись ситуацией, засунули меня в машину и повезли в санаторий. В дороге я пел «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…» и угрожал кулаками невидимым врагам.
Наутро в баре хохлы рассказали мне, что на Ай-Петри часто находят трупы. Татар они преподносили как подлых людей, бьющих исподтишка и захватывающих их земли. Но мне казалось, что это не так, несмотря на произошедший конфликт, поскольку, подчеркиваю мое мнение, у каждого своя правда, и это касается как отдельных лиц, так и целых народов.
В Москве я обнаружил в кармане визитку: «У Энвера –лучшее! +380674574347» с фотографией усатого мужчины, в руках у которого был ненавистный шашлык. На обратной стороне визитки от руки был написан телефон некоего Арсена, который в моей памяти смутно ассоциировался с одним из активных участников стычки на горе Ай-Петри.
Глава II. Шамони, Франция
В начале января 2013 года наша семья из двух активных и одного пассивного горнолыжника решила поразить своим мастерством курорт Шамони (Франция). Касательно «пассивного туриста» – это моя супруга, которая около года назад на курорте под названием Буковель, расположенном в украинских Карпатах, получила три килограмма гипса на правую ногу и кучу проблем. Они выражались в том, что супружница около восьми месяцев натирала полученную травму хохляцким салом, посещая при этом московский ЦИТО и другие клиники, тратя время, деньги, а главное, часть жизни, которая была ограниченна и скучна.
Берегите себя, горнолыжники!!!
Вот при таком раскладе мы двинулись в аэропорт Домодедово, который стал походить на восточный рынок со всеми сопутствующими признаками. Мест не было ни в одном из кафе, не было и просто сидячих мест в зале. Наша банда тоскливо наблюдала за стрелкой часов…
Захват Франции проходил с посадкой в международном аэропорту Женева (Швейцария), который расположен на расстоянии вытянутой руки от Шамони (Франция). Граница с Францией проходила тут же, в аэропорту. Аэропорт из «старинных»: ниггеры на скейтах, носящиеся между туристами, закусочные и… реклама часов – везде, даже в туалетах. Так как покупка хороших часов не входила в наши планы, а брать дешевые не позволяла зарождающая дворянская гордость, мы пошли в известную компанию Europcar взять автомобиль напрокат. Когда я увидел очередь, похожую на гигантскую змею, состоящую из разноговорящих раздраженных людей, я сначала поверить не мог, что за нашей дизельной «шкодой» надо отстоять часа два. Счастье начало покрываться налетом серой пыли… А у некоторых туристов было по двое – трое маленьких детей. В общем, что за монополия на прокат автомобилей в капиталистической Швейцарии, я так и не понял за полтора часа, проведенные в дороге к стойке. При оформлении зависли еще минут на десять из-за банковских карт, навигатора и других вопросов, в суть которых я и не пытался вникнуть.