Заметки о Ленине. Сборник
Шрифт:
В отделе втором журнала „Материалы и документы“ впервые опубликованы несколько статей В. И. Ленина, написанных между 1896–1914 г.г. Прекрасно составленная биография дает характеристику и разбор посмертной литературы о В. И. Ленине.
Наиболее яркие воспоминания о В. И. Ленине, как по художественности передачи, так и по значительности содержания, были даны Л. Д. Троцким в его небольшой книге „Ленин и старая Искра“ [25] . Материалы, сообщаемые Л. Д. Троцким, представляют исключительный психологический интерес — „ибо именно за эти короткие годы (1900–1903) Ленин становится Лениным“. Беседы и споры, свидетелем или участником которых был Л. Д. Троцкий во время своего пребывания в Лондоне, а позже в Женеве, настолько увлекательны и исторически
25
Л. Д. Троцкий. «Ленин и старая Искра». Ист. парт. М. 1924. Стр. 48.
Воспоминания Л. Д. Троцкого впервые знакомят нас с теми трениями и неладами, которые существовали уже в те годы между „молодыми“ членами редакции „Искры“ (Лениным, Мартовым и Потресовым) и „стариками“ (Плехановым, Засулич и Аксельродом). Перед поездкой Л. Д. Троцкого на континент, В. И. Ленин, посвящая его во внутренние дела редакции, говорил о том, что Плеханов настаивает на переводе всей редакции в Швейцарию, но что он, Ленин, против перевода, так как это затруднит работу. „Тут впервые я понял, но лишь чуть-чуть, что пребывание редакции в Лондоне вызывается соображениями не только полицейского характера, но и организационно-персональными. Ленин хотел в текущей организационно-политической работе максимальной независимости от стариков и, прежде всего, от Плеханова, с которым у него уже были острые конфликты, особенно при выработке проекта программы партии. Посредниками в таких случаях выступали Засулич и Мартов: Засулич — в качестве секунданта от Плеханова, и Мартов — в таком же качестве от Ленина. Оба посредника были очень примирительно настроены и, кроме того, очень дружны между собою… Об острых столкновениях между Лениным и Плехановым по вопросу о теоретической части программы я узнавал лишь постепенно. Помню, Владимир Ильич спрашивал меня, как я нахожу программу, тогда только что опубликованную (кажется, в № 25 „Искры“). Я, однако, воспринял программу слишком оптовым порядком, чтобы ответить на тот внутренний вопрос, который интересовал Ленина. Разногласия шли по линии большей жесткости и категоричности в характеристике основных тенденций капитализма, концентрации производства, распада промежуточных слоев, классовой дифференциации и пр. — на стороне Ленина, и большей условности и осторожности в этих вопросах — на стороне Плеханова. Программа, как известно, изобилует словами „более или менее“: это от Плеханова. Насколько вспоминаю, по рассказам Мартова и Засулич, первоначальный набросок Ленина, противопоставленный наброску Плеханова, встретил со стороны последнего очень резкую оценку в высокомерно-насмешливом тоне, столь отличавшем в таких случаях Георгия Валентиновича. Но Ленина этим нельзя было, конечно, ни обескуражить, ни испугать. Борьба приняла очень драматический характер. Вера Ивановна, по ее собственному рассказу, говорила Ленину: „Жорж) (Плеханов) — борзая: потреплет, потреплет и бросит, а вы — бульдог: у вас мертвая хватка“. Очень хорошо помню эту фразу, как и заключительное замечание Засулич: „Ему (Ленину) это очень понравилось. — Мертвая хватка? — переспросил он с удовольствием“. И Вера Ивановна добродушно передразнивала интонацию вопроса“.
Особенно разногласия между членами редакции „Искры“ обострились перед 2-м с’ездом.
„В Женеву с’езжались первые делегаты будущего 2-го с’езда, и с ними шли непрерывные совещания. В этой подготовительной работе Ленину принадлежало бесспорное, хотя и не всегда заметное, руководство. Шли заседания редакции „Искры“, заседания организации „Искры“, отдельные совещания с делегатами по группам и общие. Часть делегатов приехала с сомнениями, возражениями или с групповыми претензиями. Подготовительная обработка отнимала много времени.
На с’езд прибыло всего трое рабочих. Ленин очень подробно беседовал с каждым из них и завоевал всех троих. Одним из них был Шотман из Петербурга. Он был еще очень молод, но осторожен и вдумчив. Помню, вернулся он после разговора с Лениным (мы с ним жили на одной квартире) и все повторял: „А как у него глазенки светятся, точно насквозь видят“…
Большое
— Не выйдет, — возражал мне Владимир Ильич. — Не то соотношение сил. Ну, как они будут нами из России руководить? Не выйдет… Мы — устойчивый центр, и мы будем руководить отсюда.
В одном из проектов говорилось, что Ц. О. обязан помещать статьи членов Ц. К.
— Даже и против Ц. О.? — спрашивал Ленин.
— Конечно.
— К чему это? Ни к чему. Полемика двух членов Ц. О. могла бы еще при известных условиях быть полезной, но полемика „русских“ цекистов против Ц. О. недопустима.
— Так это же получится полная диктатура Ц. О.? — спрашивал я.
— А что же плохого! — возражал Ленин, — Так оно при нынешнем положении и быть должно…
— Самый острый вопрос для Ленина состоял в том, как организовать в дальнейшем центральный орган, который должен был играть по существу одновременно и роль Центрального Комитета. Ленин считал невозможным сохранить старую шестерку. Засулич и Аксельрод во всяком спорном вопросе почти неизменно становились на сторону Плеханова, и тогда в лучшем случае получалось трое против трех. Ни та, ни другая тройка не согласилась бы на удаление кого-либо из коллегии. Оставался противоположный путь: расширение коллегии. Ленин хотел меня ввести седьмым, с тем, чтобы затем из семерки, как широкой редакции, выделить более узкую редакционную группу.
Однако в лице Г. В. Плеханова весь этот план натолкнулся на решительное сопротивление и рухнул.
На 2-м с’езде Ленин завоевал Плеханова, но ненадежно; одновременно, он потерял Мартова, и — потерял навсегда. Плеханов, повидимому, что-то почувствовал на 2-м с’езде; по крайней мере, он сказал тогда Аксельроду, в ответ на его горькие и недоуменные упреки по поводу плехановского союза с Лениным: „Из такого теста делаются Робеспьеры“. Я не знаю, приводилась ли когда-либо эта замечательная фраза в печати, и известна ли она вообще в партии, но за точность ее я ручаюсь“.
Трудно исчерпать весь первоклассный по интересу материал, заключающийся в воспоминаниях Л. Д. Троцкого. Чего стоит, напр., его рассказ о трагикомическом столкновении, происшедшем в одном из женевских кафе между В. И. Лениным и В. И. Засулич из-за того, что левые члены „Искры“ слишком нападали на либералов.
— Вот смотрите, как они стараются, — говорила она, глядя мимо Ленина, но имея в виду, прежде всего именно его. — В последнем номере „Освобождения“ Струве ставит нашим либералам в пример Жореса, требует, чтобы русские либералы не порывали с социализмом, ибо иначе им угрожает жалкая судьба немецкого либерализма, а брали бы пример с французских радикалов-социалистов.
Ленин стоял у стола в надвинутой на лоб мягкой соломенной шляпе „под панаму“ (заседание уже кончилось, и он собирался уходить).
— Тем больше их надо бить, — сказал он, весело улыбаясь и как бы дразня Веру Ивановну.
— Вот так-так! — воскликнула она с полным отчаянием, — они идут нам навстречу, а мы их — бить!
— Вот именно. Струве говорит своим либералам: надо против нашего социализма принимать не грубые немецкие меры, а более тонкие французские, привлекать, задабривать, обманывать, развращать на манер левых французских радикалов, заигрывающих с жоресизмом…
…Возвращались мы с ней вместе. Засулич была удручена, чувствуя, что карта Струве бита. Я не мог доставить ей никакого утешения. Никто из нас, однако, не предчувствовал тогда, в какой мере, в какой превосходной степени {…}»
Г. Даян
Л. Д. ТРОЦКИЙ. О ЛЕНИНЕ [26]
Перед нами не «готовый» Ильич, каким его узнало настоящее поколение. Тов. Троцкий дает нам образ Ленина в его становлении, в его формировании и развитии. Не канон, а канун вождя.
26
Л. Д. Троцкий. О Ленине. Госуд. Изд., М. 1924. Стр. 168. Тираж 30 000.